— Внимательно взгляни на этих девушек, — сказал начальник охраны. Зычный голос эхом прокатился по всему залу и придавил гранитной плитой. Тахенвет вздрогнула. — Кому из них ты продала яд?
Лежащая на полу старуха напоминала раздавленное насекомое. Неуклюже обернувшись, она, как и приказали, внимательно оглядела замерших у стены наложниц, но затем обречённо покачала седой головой.
— Я же говорила, что не знаю. Она замотала лицо тряпкой. Я видела только глаза.
Нейт заледенела от ужаса. Вот она, та самая неучтённая случайность. Ночные страхи начинали постепенно сбываться.
Старуха продолжала сбивчиво бормотать. Нейт видела чёрный провал беззубого рта, ниточку кровавой слюны, протянувшуюся между разбитых губ, но не могла разобрать ни слова. В ушах шумело. Она словно стояла у подножья скалы во время камнепада.
Неожиданно вспомнилась Джун. Та ведь тоже не видела лица Тахенвет, но смогла описать её по браслету. Что если Нур тоже его запомнила? Как натолкнуть старуху на эту мысль? Нейт вышла вперед, почтительно склонившись перед номархом.
— Мой господин, позвольте мне сказать. Возможно, что-то в облике этой девушки привлекло её внимание? Какая-нибудь особенная деталь: татуировка или необычное украшение — что-то, способное послужить опознавательным знаком?
— Заметила что-нибудь такое? — спросил начальник стражи у лежащей на полу ведьмы.
Нейт была на грани отчаяния. Старуха смотрела на них растерянными глазами, слишком испуганная, чтобы мыслить связно. В таком состоянии она ничего не смогла бы вспомнить, даже если бы попыталась. Понимала ли она вообще, что от неё хотят?
«Надо её припугнуть», — подумала Нейт, сходя с ума от собственного бессилия. Больше от неё ничего не зависело. Кархедон взглянул на неё с таким раздражением, что стало понятно: ещё слово — и Нейт разделит участь старухи. Дальше испытывать терпение номарха было опасно.
К счастью, будто прочитав её мысли, начальник стражи обратился к колдунье. Нейт готова была его расцеловать.
— Ты же не хочешь, чтобы тебя опять пытали? — сказал он. — Ты всё равно умрешь. Так или иначе. Но ведь и смерть бывает разной: быстрой и безболезненной или долгой и грязной, полной невыносимых страданий. А ещё есть пытки. Человеческое тело можно резать, ломать, растягивать, прижигать огнём. Наши палачи умеют растягивать этот процесс до бесконечности. Ты не умрёшь от потери крови и не потеряешь сознание. Ты прочувствуешь всё. Но у тебя есть выбор. Помоги нам найти предателя, и, возможно, ты умрёшь быстро.
Стражник лгал: никакие обстоятельства не заставят Кархедона смягчиться. На лёгкую смерть надеяться не стоило, и в глубине души старуха это понимала, но, как и любой на грани отчаяния, ухватилась за последнюю соломинку. Ход оказался верным и принёс результаты. Ведьма задумалась. Спустя время — секунды две или три, и Нейт почти это видела, — в голове у колдуньи как будто что-то щёлкнуло, и она вскинула на солдата безумные, лихорадочно горящие глаза.
— Браслет! — воскликнула старуха с радостью и восторгом, словно бедняк, случайно нашедший в грязи на своём дворе сверкающую жемчужину. — На её руке был браслет с оком Гора!
От облегчения Нейт едва не расплакалась. Её трясло.
— Такой?! — не выдержав, она подскочила к Тахенвет, которая пыталась спрятаться за чужими спинами, и резко дёрнула её за руку, демонстрируя всем собравшимся массивный браслет из золота с изображением уджа. Увидев его, старуха усиленно затрясла головой. Она напоминала тонущего человека, которому неожиданно бросили спасительную верёвку.
— Да! Да! Это он! — закивала она, обличающе указывая в сторону смертельно побледневшей наложницы. — Я хорошо его запомнила. — Прищурившись, старуха внимательно посмотрела девушке в лицо. — Теперь я её узнала. Да, точно, это была она! Она купила у меня яд!
Судьба Тахенвет была решена. Кархедон кивнул, и стражники окружили перепуганную невольницу. Девушка рыдала и выла, вырываясь из солдатских рук. Пока её уводили, она не переставала кричать: