Диктис поймал себя на том, что пытается вдохнуть глубже. Тяжёлый воздух приходилось с силой проталкивать в лёгкие, словно застрявший в горле огромный камень. Плач идущей впереди шлюхи раздражал. Темнота и замкнутое пространство нервировали ещё больше. Гладкие, идеально подогнанные плиты начинали расплываться перед глазами из-за того, как напряжённо он на них смотрел. Стук бронзового стержня о пол эхом отдавался в висках. Диктис не мог отделаться от ощущения, что каждый шаг приводит в действие скрытую пружину, запускающую механизм смерти.
Пока они простукивали очередную плиту, последняя оставшаяся в живых шлюха сорвалась с места и, охваченная паникой, бросилась вперед, в непроглядный мрак. Диктис инстинктивно выставил руку, пытаясь её задержать, но схватил воздух. Бандиты застыли в оцепенении, с ужасом вслушиваясь в эхо и ожидая, что оно оборвётся криком и уже привычным треском ломающихся костей. Через несколько секунд до них донесся глухой звук удара и стон — женщина со всего размаха впечаталась в стену.
«Тупик», — понял Диктис. Он и другие разбойники подняли светильники выше, слепо щурясь в чернильный мрак. Боялись, что глупая шлюха, убегая, заденет какой-нибудь опасный выступ и запустит скрытую под полом систему ловушек, но всё было тихо. Дрожащая граница света заканчивалась прямо под их ногами.
«Проклятье Сета! Ничего не видно! Масло слишком быстро сгорает! По крайней мере, мы прошли всего с десяток локтей, прежде чем обнаружили, что здесь тупик».
Не успел Диктис порадоваться последнему обстоятельству, как в тишине раздался характерный щелчок и прямо с потолка хлынул песчаный ливень, заполняя коридор со стремительностью прорвавшей дамбу реки. В воздух поднялась жёлтая пыль, забивая глаза и ноздри. Диктис закашлялся, едва не выронив потухший светильник и прикреплённый к поясу бурдюк с водой. Те, кто стояли ближе к невидимому в темноте люку, погибли сразу, погребённые песчаной лавиной. Другие потеряли несколько бесценных секунд, пытаясь оценить ситуацию и прийти в себя. Дышать было невозможно. Даже закрытые глаза жгло из-за попавших под веки частичек. Выбираться приходилось почти вслепую. Уровень песка в галерее всего за минуту поднялся выше колен, но смертоносный поток всё продолжал и продолжал сыпаться из отверстия в потолке, вздымая в воздух клубы едкой пыли. Шуршащий шум нарастал, напоминая стрекот сотен тысяч крылышек насекомых. Со всех сторон слышался громкий кашель. Диктис почти ничего не видел, но устремился прочь от этого грохота, с трудом передвигая ноги в быстро увеличивающейся скрипучей массе. Упавшие сотоварищи хватали его за руки, пытаясь подняться или просто не желая умирать в одиночестве. Диктис грубо, вслепую отпихивал их от себя. Неожиданно в эту какофонию криков, кашля и шума сыплющегося песка ворвался ещё один звук — холодящий душу скрежет опускающейся решётки. Несмотря на острую боль в глазах, Диктис заставил себя разодрать слипшиеся от слёз веки и посмотреть, что происходит. Увиденное повергло мужчину в панику. Сверху, там, где галерея примыкала к другому, более широкому коридору, медленно, рывками опускалась бронзовая решётка, перекрывая единственный путь к спасению. Она должна была упасть мгновенно, как только открылся резервуар с песком, но что-то, к счастью, тормозило её движение.
Большинство грабителей уже добрались до безопасного места и теперь в изнеможении опирались на стены, но Диктис знал: они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь своему предводителю. Решётка опустилась уже наполовину. Диктис остервенело работал ногами, локтями, всем туловищем, но ему казалось, что он двигается крайне медленно. Спасшиеся бандиты его заметили, но наблюдали за ним с тупым безразличием, уже оценивая собственные шансы занять место нового главаря. Наконец мужчина скользнул под решётку, ощутив острый приступ паники, когда на две долгие секунды застрял под металлическими штырями, пропоровшими ему спину до мяса. Когда он вынырнул с другой стороны, его руки и плечи были расцарапаны в кровь, и он долго лежал в куче сыпавшегося между прутьев песка, пытаясь прийти в себя и откашляться. В горле першило. Глаза жгло, но он выжил, в отличие от трех его товарищей, заживо похороненных в песчаной ловушке.
Немного переведя дух, Диктис и девять его сообщников (из шестнадцати, сопровождавших грабителя изначально) снова двинулись в путь. Теперь они шли ещё осторожнее, внимательно осматривая стены и проверяя каждую плиту по три раза. Стало ясно: Кархедон, отчаянно боявшийся Бестелесного, потратил половину золота нома, устанавливая в своей последней обители дорогостоящие ловушки в количестве, которое не снилось и фараону.