И всё-таки интересно, ночь уже наступила? Здесь это совершенно невозможно было определить. Нейт прислушалась, надеясь уловить в тишине звук приближающихся шагов, грохот упавшей плиты — ловушки или принесённый эхом стук разбивающей облицовку кирки. А что если Диктис не придёт? Это был один из тех вопросов, которые она запрещала себе задавать даже мысленно. Семьдесят дней назад, передавая главарю бандитов письмо с просьбой о помощи, Нейт ни секунды не сомневалась в его решении, но, с тех пор как последний факел удаляющейся процессии растворился во тьме, эта уверенность неуклонно таяла. Во второй раз в жизни девушка испытывала такой панический страх. Она хорошо запомнила ощущение, когда темнота окончательно поглотила силуэты уходящих жрецов, и Нейт могла видеть только трепещущие вдалеке языки пламени. Но и те делались всё меньше и меньше. Нейт до ужаса боялась того момента, когда последний факел исчезнет и она останется одна в непроглядном мраке. Она всё смотрела на эти алые точки, пока ещё могла различать их во тьме, и глаза слезились от напряжения. Когда же огоньки пропали совсем, эхо долго доносило до неё звуки удаляющихся шагов, и Нейт до боли напрягала слух, боясь потерять эту последнюю связь с внешним миром. Грохот упавшей гранитной глыбы, замуровавшей вход, прокатился по всем галереям обширного лабиринта и заставил вздрогнуть. В тот момент Нейт едва не бросилась вслед за жрецами, умоляя не оставлять её здесь одну. Вот и теперь ей с трудом удалось взять себя в руки.
Она не могла сказать, в какой момент тишина перестала быть абсолютной. Время от времени из темноты долетал приглушённый стук, который вначале ещё можно было принять за игру воображения или признак развивающегося безумия, но затем он сделался настолько отчетливым, что Нейт перестала себя сдерживать. Она замерла в чёрной дыре проёма и жадно ловила каждый из этих звуков, пытаясь определить, становятся ли они ближе. Когда раздался оглушительный грохот, отдавшийся в стенах дрожью, Нейт поняла: сработала одна из хитроумных ловушек. И окончательно избавилась от сомнений.
«Всё хорошо», — подумала девушка, и на неё вдруг снизошло странное умиротворение. Оторвавшись от каменного проёма, Нейт вернулась к своему саркофагу и опустилась на него, полностью успокоившись. Вскоре она увидела первые огоньки светильников, колышущиеся во мраке. Затем различила и силуэты людей.
Диктис заметил Нейт сразу (не мог не заметить: та сидела прямо перед входом в погребальную камеру), но первым делом направился не к ней, а к базальтовой нише, в которой лежал саркофаг номарха. Девушка почувствовала себя одной из похороненных в пирамиде мумий или раскрашенных деревянных фигурок ушебти, ящики с которыми разбойники, не церемонясь, бросали на пол, пытаясь скорее добраться до настоящих сокровищ. Она сидела на крышке пустого гроба, с отвращением наблюдая, как бандиты набивают мешки золотом и дерутся из-за особо крупных камней. Нейт повернула голову, чтобы взглянуть на Диктиса. Четверым разбойникам с трудом удалось сдвинуть плиту, закрывавшую нишу, и она с глухим стуком упала на пол, подняв клубы пыли. Диктис тут же приказал своим сообщникам оставить его наедине с мумией Кархедона. Те подчинились, но с видимой неохотой, и, удаляясь, бросали жадные взгляды на золотые нагрудник и погребальную маску, которые мечтали забрать себе. Пока остальные разбойники наполняли свои мешки, Диктисом владела алчность другого рода: он стоял над мумией, зло улыбаясь. Нейт наблюдала за ним, сидя на крышке своего саркофага. Медленно, почти любовно мужчина снял с трупа маску, нагрудник, размотал льняные бинты, один за другим доставая амулеты, приложенные к ритуальным ранам. Аккуратно опустил всё это на дно мешка. Наклонившись, он с безумным выражением вытащил мумию из её последней постели и переломил о колено сухие руки и ноги. Только после этого Диктис повернулся к Нейт.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил грабитель, и девушка поняла: он хочет её обнять, но никогда этого не сделает на глазах у сообщников.
— Хочу пить.
Диктис достал из-за пояса бурдюк и, встряхнув, убедился, что тот пуст.
— Попьёшь, когда выберемся отсюда.
Нейт равнодушно пожала плечами. Поднявшись, она медленно обошла саркофаг номарха, его валявшуюся в пыли мумию и подняла с пола опрокинутый разбойниками кувшин, на дне которого ещё оставалось вино.
— Не волнуйся, — сказала девушка, вытирая губы, — я в состоянии сама о себе позаботиться.
Диктис усмехнулся.
Каждый разбойник взял с собой столько сокровищ, сколько мог унести за раз. Мимо Нейт прошествовал однорукий калека с огромным мешком, привязанным к сгибу культи. Негр с волосами, смазанными верблюжьим жиром, и человеческой костью, вставленной между ноздрями, отковыривал от колесниц и сундуков золотые пластины. Другой каннибал из глубин Африки вскрывал саркофаги и разматывал мумии в надежде найти под льняными бинтами драгоценные амулеты. Диктис наполнял уже четвёртый мешок, и девушка спросила себя, как тот собирается вынести их из гробницы, но тут же получила исчерпывающий ответ: два из них предстояло тащить ей самой, видимо, в качестве платы за спасение.
Опустошив погребальную камеру, бандиты в нетерпении столпились у выхода. Их предводитель медленно подошёл к наложнице, всё ещё стоявшей у своего саркофага. Девушка наклонилась, чтобы поднять с пола мешки, а когда разогнулась, увидела в глазах Диктиса удивление. Протянув руку, тот осторожно коснулся её волос.
— У тебя волосы у корней чёрные, — растерянно прошептал разбойник, поднимая светильник выше, чтобы убедиться в своих подозрениях.
— Да, — не стала отпираться девушка, — я крашусь хной.
Дорога обратно заняла значительно меньше времени: безопасные плиты были помечены мелом, а на стены нанесены стрелки, указывающие верное направление. И всё равно в конце пути, в двух локтях от заветной трещины, один из разбойников свалился в неожиданно открывшийся люк. Дно ямы было усеяно кольями, но мужчина успел ухватиться за её край и теперь висел над собственной смертью, не желая отпустить зажатый в другой руке мешок с золотом. Тишину галереи разрывал крик о помощи, но грабители проходили мимо, равнодушно огибая открытый люк и не обращая на несчастного внимания. Нейи была уверена: главарь бандитов тоже не остановится, но тот её удивил. Диктис опустил свою добычу на пол и осторожно приблизился к краю ямы. Несколько секунд он оценивающе разглядывал попавшего в беду сотоварища. Встал на колени и протянул ему руку, убеждая ни в коем случае не бросать мешок.
— Мы через столько всего прошли. Ты же не хочешь лишиться своей доли. Давай сюда мешок. Я не могу вытащить тебя, пока ты не освободишь руку.
Висящий над пропастью бандит посмотрел на Диктиса недоверчиво. Он и сам не желал расставаться с награбленным, но тяжесть золота тянула мужчину вниз. Ладонь вспотела. Пальцы, отчаянно вцепившиеся в плиту, начали соскальзывать, и грабителю ничего не оставалось, кроме как избавиться от мешка и доверить свою жизнь человеку, который никогда не говорит правду. Не с первого раза и с большим трудом разбойнику удалось передать золото главарю. Несчастный протянул руку, чтобы ему помогли выбраться, но Диктис вытащил из-за пояса меч и опустил лезвие на цеплявшиеся за плиту пальцы. Эхо отразило от стен болезненный крик. Нейт вздрогнула, хотя с самого начала подозревала, чем всё закончится.
Она не представляла, как и без того нагруженный под завязку бандит потащит ещё один тяжёлый мешок. Обе его руки были заняты и бугрились мышцами от предельного напряжения. По лицу ручьями тек пот. Нейт была нагружена значительно меньше и от усталости едва волочила ноги. Слава Осирису, до выхода было всего два локтя. Остальные разбойники уже исчезли в трещине между блоками вместе со добычей и необходимыми для ограбления инструментами. Диктис пропустил Нейт вперед, и она скользнула в узкую щель, радуясь, что в последнее время часто пренебрегала ужинами.
Оказавшись снаружи, разбойник подобрал свой лежащий на песке плащ и набросил на плечи ежившейся от холода девушки. Ра ещё не вернулся из своего опасного путешествия, и над тёмными барханами висела луна. Пирамида сверкала в её лучах, точно белое золото. Разбойники взобрались на верблюдов, чтобы на последнюю ночь вернуться в лагерь, который разбили глубже в пустыне. Скошенная усталостью девушка сама не заметила, как задремала, убаюканная мерным ходом животного.