- Художников здесь великое множество, - сказал Жерар. - Ведь это Латинский квартал, а Париж, как вы знаете, центр искусств. Именно сюда съезжаются художники. И днем и ночью они сидят в кафе, рассуждают о шедеврах, которые собираются создать, и всегда только собираются.
- Но когда-нибудь они заговорят о шедеврах, которые ими уже созданы, сказала я.
- Тогда они уже будут слишком важными птицами чтобы жить здесь и посещать подобные кафе. Они найдут себе для бесед другое место.
- Жерар, здесь не хватает чашек, - крикнула из кухни Анжель.
Улыбнувшись, он проговорил:
- Надеюсь, вы извините меня, - и ушел в кухню. До меня доносились их голоса.
- Дорогая мама, ты всегда думаешь, что я тут умираю от голода.
- Этого цыпленка тебе на какое-то время хватит. Он готовый, его можно есть, и еще я принесла торт, подадим его с кофе.
- Маман, ты меня балуешь.
- Ты ведь знаешь, я всегда беспокоюсь о тебе, думаю, как ты здесь живешь. Почему ты не хочешь переехать домой? Ты бы мог работать в Северной башне.
- Нет, там совсем не то. Здесь я в своей компании. В мире есть только одно место, где может жить пробивающий себе дорогу художник, и это место Париж. Все готово? Я понесу поднос. А ты неси этот роскошный торт.
Сдвинув в сторону тюбики и кисти, он поставил на стол поднос. Анжель нарезала торт и передала блюдо по кругу.
Жерар сказал мне:
- Мама убеждена, что я здесь на грани голодной смерти. На самом деле я прекрасно питаюсь.
- Одной только живописью сыт не будешь, - сказала Анжель.
- Увы, это правда. И думаю, все присутствующие с тобой согласятся. Расскажите, как вы проводите время в Париже?
Мы рассказали, какие достопримечательности успели посмотреть.
- Ноэль все воспринимает с таким восторгом, - сказал робер. Показывать ей город - одно удовольствие.
- Это было замечательно, - сказала я.
- Торт восхитительный, - вставила Мари-Кристин.
- Раньше вы жили в Лондоне? - спросил Жерар, обращаясь ко мне. - У нас есть один англичанин в нашей обшине. Вы понимаете, мы живем как бы общиной. Все друг друга знают. Встречаемся в кафе или у кого-нибудь на квартире. Так мы общаемся каждый вечер.
- И беседуете о замечательных картинах, которые вы собираетесь написать, - сказала Мари-Кристин.
- Как ты догадалась?
- Ты сам только что говорил об этом. Что вы собираетесь сделать - вот о чем вы говорите в кафе.
- Это нас вдохновляет. Да, всем художникам нужно жить в Париже.
- Надеюсь, ты покажешь Ноэль что-нибудь из твоих работ, - сказал Робер. - Я уверен, ей хочется их посмотреть.
- В самом деле? - спросил он, глядя на меня.
- Ну, конечно же, я хочу их посмотреть.
- Только не ждите, что это будет нечто подобное Леонардо, Рембрандту, Рейнольдсу, Фрагонару или Буше.
- Я полагаю, у вас есть собственный стиль.
- Благодарю. Но, может быть, свойственная вам деликатность заставляет вас проявлять такой интерес к моим работам? Если я угадал, мне бы не хотелось злоупотреблять вашими хорошими манерами и утомлять вас. А ведь это может случиться.
- Но я не могу заранее знать, как отнесусь к вашим картинам, пока их не увижу.
- Хорошо, мы поступим вот как. Я покажу вам несколько картин и, если замечу признаки скуки, немедленно откажусь от этой затеи. Ну, как?
- По-моему, прекрасная мысль.
- Сначала скажите мне, как долго вы собираетесь пробыть во Франции?
- Я пока точно не знаю.
- Мы надеемся, что долго, - сказала Анжель.
- Я уговорю ее, чтобы она осталась, - заявила Мари-Кристин.
- Конечно, как же ты сможешь обойтись без уроков английского?
- Эта мадам Гарньер, она все так же приходит помогать тебе по хозяйству? - спросила Анжель.
- Да, приходит.
- Пол в кухне давно пора мыть. Чем она тут занимается?
- Милая старушка Гарньер. У нее великолепное лицо.
- Ты писал ее?
- Конечно.
- По-моему, у нее отталкивающая внешность.
- Ты не видишь внутренний мир женщины.
- Значит, вместо того, чтобы убирать, она позирует тебе?
Жерар повернулся ко мне.
- Вы говорили, что хотели бы посмотреть мои картины. Начнем с мадам Гарньер.
Он выбрал один из холстов и поставил его на мольберт. Это был портрет женщины - толстой, веселой, сметливой от природы и с изрядной долей алчности во взгляде.
- Да, она именно такая, - сказала Анжель.
- Очень интересно, - сказала я. Жерар внимательно смотрел на меня. Такое чувство, будто мне многое про нее известно.
- Что же именно? - спросил Жерар.
- Она любит шутки, много смеется. Знает, чего хочет и как этого добиться. Она хитровата и отнюдь не бескорыстна, всегда берет больше, чем отдает.
Улыбаясь, он кивал головой.
- Спасибо. Вы подарили мне лучший комплимент.
- Не сомневаюсь, - сказала Анжель, - что мадам Гарньер вполне устраивает сидеть спокойно на стуле и ухмыляться вместо того, чтобы выполнять свои обязанности.
- Меня это тоже вполне устраивает, мама.
- Вы обещали показать нам и другие картины, - напомнила я.
- После вынесенного вами приговора по первой картине, я сделаю это почти охотно.
- Я уверена, вы нисколько не сомневаетесь в своих работах, - сказала я. - Думаю, художник должен полностью верить в себя. Ведь если он сам не верит, поверит ли кто-то другой?
- Мудрейшие слова! - воскликнул он чуть насмешливо. - Ну, хорошо, вот вам, пожалуйста, - это консьерж. Вот натурщица, которую иногда мы приглашаем. Немного схематично, да? А это madame le concierge. Слишком привыкла позировать, не совсем естественна.
Я нашла его работы очень интересными. Он показал нам также несколько пейзажей Парижа: Лувр, сады Тильюри, улица; был и пейзаж, изображавший Мезон Гриз - с лужайкой и нимфами на пруду. Когда, перебирая холсты, он достал пейзаж Мулен Карефур, я немного растерялась.
- Мельница, - сказала я.
- Это старый этюд. Я написал его несколько лет назад. Вы узнали ее.
- Мари-Кристин возила меня туда.
Он перевернул холст лицом к стене и показал мне другую картину портрет женщины за рыночным прилавком, продающую сыр.
- Неужели вы пишете картины, сидя прямо на улице? - спросила я.
- Нет. Я делаю наброски, а потом прихожу домой и работаю с ними. Конечно, не совсем то, чего бы хотелось, но тоже необходимо.
- Как я понимаю, портреты - ваш конек?
- Да, меня привлекает человеческое лицо. В нем можно увидеть так много, если умеешь смотреть. Однако большинство людей предпочитают скрывать то, что могло бы оказаться самым интересным.
- Значит, когда вы пишете портрет, вы стараетесь отыскать то, что спрятано?
- Если хочешь написать по-настоящему хороший портрет, нужно хоть немного знать о своей модели.
- И всех людей, которых вам приходилось изображать, вы изучали.
- Можно подумать, ты теперь настоящий детектив, - сказал Робер, столько всего знаешь о людях, с которых пишешь портреты.
- Не совсем так, - смеясь, возразил ему Жерар. - Все, что я знаю, важно только для меня одного. Эти знания остаются при мне, пока я работаю над портретом. Я хочу, чтобы мои картины были правдивы.
- А вам не кажется, что людям хочется выглядеть на портретах не такими, каковы они на самом деле, а какими они бы хотели быть? - спросила я.
- Модные художники именно так и делают. Я не из их числа.
- Но если приукрашенный портрет доставляет удовольствие его владельцу, что в этом дурного?
- Ничего. Просто это не то, чем я хочу заниматься.
- А я бы хотела, чтобы меня приукрашивали, - сказала Мари-Кристин.
- Осмелюсь предположить, что большинству людей этого хочется, добавила Анжель.
- Вы считаете, что вам в самом деле удается проникнуть в людские тайны, которые они пытаются скрыть? - спросила я.
- Возможно, не всегда. Но художник-портретист обычно обладает живым воображением, и то, что ему не удается раскрыть, он придумывает.
- И при этом не всегда находит правильный ответ.