Кровь прилила к моему лицу. Содержание этого шкафа, разумеется, не предназначалось для моих глаз. Я поспешно положила этот холст на стопку остальных. Альбом все еще лежал на полу. Я подняла его и пролистала. Он весь был заполнен рисунками - обнаженная Марианна в разных позах.
Я забросила альбом в шкаф, захлопнула дверцу и вернулась на свое место. Автором картины и набросков был Ларе Петерсон. Значит, она вот так позировала ему.
Я была глубоко потрясена, потому что понимала, что за этим что-то скрывается.
Вскоре вернулся Ларе.
- Все в порядке. Вот то, что мне было нужно.
Он продолжил работу, а я все никак не могла забыть те картины. Почему Марианна должна позировать ему таким образом?
Она была натурщицей. Было ли это обычным для нее? Я не могла отделаться от мысли, что Марианну и Ларса Петерсона связывали какие-то особые отношения.
Марианна
Прошла уже неделя после моего возвращения из Парижа, когда я получила письмо от Лайзы Феннел. Содержание его повергло меня в такую растерянность, что мне пришлось перечитывать его несколько раз. Прежде чем я поверила, что все это правда.
Письмо было написано в Леверсон Мейнор.
"Дорогая моя Ноэль.
У меня так много новостей, и я хочу, чтобы ты узнала об этом от меня. Я не простила бы себе, если бы ты услышала это от кого-то другого.
Я уже писала тебе о несчастном случае со мной. Сначала я думала, что ничего серьезного, но как я ошибалась! После моего трехнедельного отдыха доктор буквально сразил меня приговором: это повреждение спины неизлечимо, и дела мои не только не улучшаются, но, наоборот, ухудшаются. Представь себе, что я почувствовала тогда! Я ехала в театр, готовясь показать всем, что нисколько не хуже Лотти Лэнгдон. И мне бы это удалось. Это в самом деле был мой шанс. И вдруг - это падение.
Долли, насколько мог, был добр ко мне. Но единственное, о чем он думает, это спектакли. Я знала, что у меня нет надежды устроиться куда-то еще. Это был конец.
Я была настолько несчастна, что мне хотелось умереть. Моя жизнь, все мои планы - все погибло...
Потом в Лондон приехал Родерик и увидел меня. Он был в ужасе от того, как я изменилась. Ах, он был так добр к мне, Ноэль! Ты ведь знаешь, какой он. Он всегда откликался, и помогал тем, кто попал в беду. Он лучше других понимал что я чувствовала. Я в самом деле была не в себе. Я не могла придумать, что же мне делать, если я не могу болыщ выступать на сцене.
Он отвез меня в Леверсон Мейнор. Леди Констанс конечно, была не в восторге, но Фиона отнеслась ко мне очень хорошо. Она заинтересовала меня своей работой, я стала eй, помогать, как могла. В это время она как раз собиралаа замуж за одного молодого человека, с которым познакомилась по работе. Он приехал в Леверсон, когда было много шума с этим храмом Нептуна. И теперь он помогал ей. Они будут жить в доме Фионы, потому что ее бабушка в больнице.
Не знаю, почему я тебе все это пишу. Наверное, потому что я никак не могу решиться сказать тебе прямо.
Не знаю, как ты это воспримешь, после всего того, что было между вами. Я была в отчаянии. Уже ни во что не верила. И даже думала о самоубийстве. И я бы так и поступила, если бы не Родерик. Он понимал, что у меня на душе. Никто не понимал так, как он. Я не только потеряла работу, которая так много значила для меня, но и средство существования. Ты можешь себе представить мое состояние.
Мы оба должны были думать, как жить дальше, и тогда он вдруг сказал, что будет заботиться обо мне. Что женится на мне.
И это произошло, Ноэль.
Сейчас я чувствую себя совсем по-другому. Чарли очень ласков со мной. Он такой милый, добрый человек, и Родерик тоже.
Леди Констанс вне себя от злости. Ты ведь знаешь, какой спокойной и холодной она может быть... и в то же время показывать, как она тебя ненавидит.
Но мне это было неважно. У меня появился смысл жизни.
Ноэль, прости меня. Я знаю, как тебе это неприятно. Но тебе это было не суждено, не так ли?
Родерик говорит, мы должны были как-то распорядиться своей жизнью, и вот, что мы решили сделать.
Я искренне надеюсь, что и тебе когда-нибудь повезет, как повезло мне. Не всегда мы получаем от жизни то, что хотим получить. Иногда приходится брать, что дают.
Я всегда с любовью думаю о тебе.
Благослови тебя Господь и дай тебе надежду на счастье такое, как я нашла с Родериком.
Лайза"
Я была потрясена. Родерик и Лайза поженились! Всплыли в памяти сцены из прошлого. Первая встреча в парке, спектакль, в котором она заменяла маму Родерик был там, она попросила его прийти посмотреть ее выступление. Ну, конечно же, с самого начала она была влюблена в него.
Где-то в глубине души у меня еще оставалась крошечная надежда на чудо, которое произойдет, и все уладится. Как было глупо на это надеяться! Каким образом могло бы все уладиться? И теперь - все, конец. Он женился на Лайзе.
Я должна его забыть. Я должна перестать о нем думать.
Я спрятала письмо в ящик стола, но не могла выкинуть его из головы. Снова и снова я доставала и перечитывала его.
Я рассказала об этом Роберу. Он очень близко к сердцу принял эту новость.
- Робер, - сказала я ему. - Я чувствую, что плыву по течению, не видя впереди никакой цели. Меня просто несут волны куда глаза глядят. Теперь я это ясно понимаю. Лайза... ее мечта стать актрисой... разбита вдребезги... так же, как и моя жизнь. Я знаю, что он любил меня, но как никто другой он мог понять состояние Лайзы. Он всегда был очень чуток к чужому горю. Она была в отчаянии, возможно - на грани самоубийства. И он увидел только одну возможность помочь ей, дать ей дом, уверенность в будущем, силы бороться с болезнью.
- Это ужасная трагедия, Ноэль. Жаль, что в этом я ничем не могу помочь тебе. Думаю, ты должна остаться у нас, здесь тебе лучше, чем где-либо.
- Робер, я не могу остаться здесь навсегда.
- Почему? Считай, что это твой дом.
- Но это не мой дом. Я трачу жизнь впустую. Я живу бесцельно и бесполезно.
- Нет, Ноэль, это не так. Ты много делаешь. Мари-Кристин стала другой после твоего приезда. Она всегда была причиной нашего беспокойства - бедный ребенок, не так уж много счастья выпало на ее долю. И мы любим тебя, Ноэль, Анжель - не меньше, чем я. Да и Жерар тоже. И не хотим твоего отъезда. Пожалуйста.
- Я и сама не хочу уезжать, - сказала я. - Даже не представляю, чем я могла бы заняться.
- Значит, оставайся. Тебе надо опять съездить в Париж.
И я осталась.
Мелькал день за днем. Прошло уже почти два месяца с того дня, как я получила это письмо от Лайзы. Я ответила ей кратким письмом, поблагодарив за то, что она известила меня, и пожелав им с Родериком счастья. С тех пор я ничего о ней не знала. И так было лучше.
Прошла выставка Ларса Петерсона. Меня это тоже некоторым образом затронуло. Он выставлял мой портрет, который был куплен для какой-то национальной коллекции. Ларе был безумно счастлив. А Жерар повесил мой портрет у себя в студии.
- Мне приятно смотреть на него. Он меня вдохновляет, - сказал он.
Я и Мари-Кристин с непременной мадемуазель Дюпон чаще бывали в Париже, чем в поместье.
Пока у них проходили занятия, я обычно шла в студию. Я пристрастилась ходить на рынок за покупками, что всегда превращалось в увлекательное приключение, и покупать к dejeuner что-нибудь вкусненькое. Это уже стало традицией. Жерар и я обычно вместе садились завтракать, часто к нам присоединялся Ларе Петерсон или кто-то из бедствующих художников, всегда готовых подкормиться за чужой счет.
Робер был прав, говоря, что богемная жизнь - это то, что мне нужно.