Опьяненная успехом и аплодисментами восторженной публики Лотти была чрезвычайно любезна с Мари-Кристин и ласкова со мной.
Мари-Кристин пребывала в прекрасном настроении, но для меня этот вечер был наполнен воспоминаниями о прошлом. Внезапно у меня возникло желание пойти в комнату мамы. Мне хотелось побыть там, как тогда, прежде, когда она поздно просыпалась по утрам и я прокрадывалась, к ней в постель, чтобы поговорить.
Я спустилась в ее комнату и легла на кровать, думая о ней. В ту ночь светила полная луна, окутывая ореолом серебряной дымки каждый предмет. Я почувствовала, что мама здесь, рядом со мной.
Не знаю, сколько я так пролежала, погрузившись в воспоминания.
Потом я очнулась, услышав, что дверь медленно открывается. В комнату вошла Мари-Кристин.
- Ноэль, - сказала она, - что ты здесь делаешь?
- Я не могла заснуть.
- Это из-за того, что мы ходили в театр, тебе опять все вспомнилось.
- Наверное, так.
- Должно быть, у тебя была удивительная жизнь.
- Была.
- Твоя мама была такой же красивой, как Лотти?
- Гораздо красивее.
- У нас обеих были красивые мамы.
- Мари-Кристин, почему ты до сих пор не в кровати в такое время? спросила я.
- Я слышала, как ты вышла из комнаты. Я приоткрыла дверь и следила за тобой. Я не собиралась ничего делать, но тебя так долго не было, что я решила пойти посмотреть.
- Да, Мари-Кристин, теперь я вижу, ты в самом деле решила заботиться обо мне.
- Мы будем заботиться друг о друге, да?
- Да, пока в этом будет необходимость.
Она подошла к кровати и легла рядом со мной.
- Я думала, ты выйдешь замуж за моего папу, - сказала она. - Я была бы рада. Ты бы тогда стала моей мачехой.
- В роли моей падчерицы ты бы не стала мне еще ближе.
- Я думаю, это было бы очень хорошо для тебя. Тебе ведь он очень нравился, правда?
- Да.
- Значит, если бы он был жив...
- Я не знаю.
- Но если бы он предложил тебе...?
- Он так и сделал. Я сказала, что не могу ответить сразу. Мне нужно было время подумать.
- Почему?
- Это длинная история.
- Ты любила кого-то еще?
- Да, любила.
- А он тебя не любил?
- Нет, любил. Но оказалось, что мы брат и сестра.
- Как это?
- Этого в двух словах не расскажешь. Мы познакомились и полюбили друг друга. А потом узнали о нашем родстве.
- Я не понимаю, как же вы раньше этого не знали?
- Я знала его отца очень давно. Я считала, что он один из маминых друзей. У нее было много друзей. Оказалось, он и мама любили друг друга, и родилась я. Он жил в загородном имении с женой и сыном. Такие истории бывают.
- С такими людьми, как твоя мама.
- Она не жила по законам, принятым в обществе.
- Как это было ужасно для тебя.
- Если бы мама не умерла, ничего ужасного бы не было. Она бы увидела, что может получиться, и вовремя остановила бы нас. Но она умерла, и получилось вот так.
- Не удивительно, что иногда ты выглядишь такой грустной.
- Я была очень несчастна, Мари-Кристин. Это невозможно забыть.
- Если бы ты вышла замуж за папу, это было бы хорошо для нас всех.
- Может быть. Но мы никогда уже этого не узнаем.
- И теперь ты вернулась в дом, где жила со своей мамой. А что случилось с твоим братом?
- Он сейчас женат.
- Значит, он нашел себе утешение.
- Надеюсь, что да.
- Ноэль, тебе тоже нужно найти утешение. Это могло бы быть с папой. Он был несчастлив из-за мамы. Ему становилось легче, когда ты приезжала. Вы могли помочь друг другу.
- Этому не суждено было случиться.
- Что ж, мы должны начать сейчас. Мы вернулись в этот дом. Это наш дом - и это дом, в котором жила она. Все здесь напоминает тебе о ней. Эта комната все такая же, как при ее жизни. Так не должно быть, Ноэль. Это теперь наш дом, твой и мой. Мы будем в нем жить, и он должен стать не таким, как был раньше. Ты не должна все время возвращаться к этим воспоминаниям. Мы начнем с этой комнаты.
- Что ты имеешь в виду? Ты хочешь изменить ее?
- Я хочу избавиться от всей этой одежды, которая висит в шкафу. Мы купим новые шторы, новый ковер. Здесь будут белые стены, а не бледно-зеленые. Мы уберем эту мебель, может быть отнесем ее на чердак или даже продадим. Пусть все будет новым. И когда мы с этим закончим, это будет моя комната, а не ее. Тогда ты перестанешь вспоминать и грустить. Она уйдет отсюда. Здесь не будет всех этих вещей, которые без конца напоминают тебе о ней. Ну, что ты скажешь о моей идее?
- Я... я подумаю над этим.
- Нечего здесь думать. Скажи: "Да, я считаю, это хорошая идея". Потому что она и в самом деле хорошая. Знаешь, здесь, в этой комнате... у меня такое чувство, как будто она говорит мне, что я должна делать. Она говорит: "Заботься о Ноэль. Помоги ей перестать думать о прошлом. Скажи ей, пусть лучше она забудет меня, если мысли обо мне делают ее такой несчастной". Вот что она говорит мне.
- О, Мари-Кристин! - произнесла я, и мы обнялись.
- Это будет так интересно! Мы повесим желтые шторы, потому что желтый цвет солнечных лучей, мы ведь хотим, чтобы все тени ушли отсюда, чтобы пришло солнце. А ковер будет голубым. Голубое и желтое. Голубое небо и желтое солнце. О, давай так и сделаем, Ноэль!
- Может быть, ты права, - начала я.
- Я знаю, что я права. Начнем завтра же.
Она горячо взялась за переустройство маминой комнаты. Купила материал для штор и отдала их шить. Выбрала ковер и теперь была озабочена мебелью.
Ее явно увлекало это занятие, и меня трогала ее забота обо мне.
Никогда еще после гибели своей семьи она не была такой веселой. И ее решение было правильным. Человек не должен делать из умерших идолов для поклонения. Это значит самому взращивать свое горе.
Однажды она с горящими глазами вбежала в мою комнату, размахивая зажатыми в руке бумагами.
- Ты помнишь письменный стол? - спросила она. - Я сейчас разбиралась в его ящиках, подумала, что его можно было бы отправить на чердак. Под одним из ящиков был еще один, совсем маленький. Если не знать о нем, так и не заметишь. Я просто сунула руку, проверить, не пристало ли там чего-нибудь, и нашла его. В нем были письма. Мне кажется, это важно.
- Чьи письма? - спросила я. - Мамины?
- Скорее, адресованные ей. Вероятно, она их берегла. Ее ведь звали Дейзи, не так ли? Они все адресованы "Любимой Дейзи".
- Ты их читала?
- Конечно же, читала. Я думаю, это важная находка.
- Это же ее личные письма!
Мари-Кристин раздраженно посмотрела на меня.
- Говорю тебе, они могут оказаться важными. На, прочти сама. На них нет дат, но они лежат в том порядке, в каком я их нашла.
Она передала их мне.
Я прочитала первое письмо.
"Менингарт под Бодмином.
Любимая моя Дейзи!
Я был потрясен этой новостью. И очень обрадован. Не уверен, что это возможно, но, может быть, теперь, когда эгпо произошло, тебе захочется вернуться? Я, конечно, понимаю, моя дорогая, что ты сейчас чувствуешь. Я знаю, что ты ненавидишь этот дом и все, что тебе в нем пришлось пережить. Я помню, как ты сказала, что не хочешь его больше видеть. Но у меня есть маленькая надежда, что, может быть, сейчас будет по-другому. Ведь там тебе с этим будет еще труднее.
Ты знаешь, что я готов на все ради твоего счастья. А теперь еще и ради ребенка.
Бесконечно любящий тебя, Эннис"
Мари-Кристин пристально наблюдала за мной.
- Теперь прочти остальные, - сказала она.
"Менингарт под Бодмином.
Любимая моя Дейзи. Я заранее знал, что ты мне ответишь. Я помню о твоих мечтах о славе и богатстве. Конечно, ты не можешь от них отказаться, особенно сейчас, когда появилась надежда, что они исполнятся. Если бы ты вернулась сюда, тебе бы пришлось с ними расстаться.
Ты пишешь, что у тебя там есть хорошие друзья, и они все для тебя сделают, больше, чем мог бы сделать я. Они богаты и хотят быть рядом с тобой. Я бы только мешал тебе, и ты права, говоря, что это стало бы концом всех твоих надежд и мечтаний... И, кроме того, ребенку нужно дать его шанс. Ты не смогла бы привезти ее сюда. Когда ты уехала, я понял, что это навсегда.