— Когда-нибудь ты им станешь, — сказала Аспасия.
Он покачал головой, продолжая улыбаться.
— У вас, византийцев, нет должного почтения к Святому Престолу.
— Есть, — возразила она, — но к нашему собственному патриарху. Римский епископ, даже если он занимает престол святого Петра… кто он такой?
— Наместник Бога на земле. — Герберт легонько икнул. — Но, однако, у вас и войско! Две хрупкие византийки, ломбардская королева и собака-мавр в придачу. А иные из преданных вам господ, я уверен, всерьез подумывают, не поменять ли им преданность. Это может насмешить даже дьявола.
— Пока он смеется, — сказала Аспасия, — и считает нас слабее, чем мы есть, все хорошо. Что мы можем, если не молиться и не просить помощи у Бога?
— Надо устроить хорошую драку. — Герберт обнял сразу обоих. — Мы же победим?
— С Божьей помощью, — сказал Исмаил.
— Да, конечно, с ней. И с нашим собственным несокрушимым упорством. — Он ухмыльнулся. — Гордое стадо мулов за правое дело. Мы никогда не потерпим поражения.
— Пьяное стадо мулов, — сказал Исмаил. Он уложил Герберта на кровать, не обращая внимания на его сопротивление. — Теперь ложись. Спи. Ты можешь спокойно заснуть: здесь твои друзья.
— Друзья. — Глаза Герберта увлажнились пьяными слезами, но он смог сдержать их. Он еще улыбался, когда заснул.
31
— Я не могу вам приказывать, — сказала Феофано.
Она приняла их троих вечером у себя в спальне. Она была в платье из лазурного шелка, подбитом соболем, волосы ее были распущены и еще не заплетены на ночь. Они струились по ее плечам и спине; когда она поднялась, чтобы приветствовать их, волосы упали до колен.
Казалось, она не сознает своей красоты. Наедине с ними, отослав даже служанок в другую комнату, она была самой собой, сидя на широкой кровати и напряженно наклонившись в их сторону. Она обращалась преимущественно к Аспасии и Исмаилу, но не раз бросила взгляд на Герберта, скромно сидевшего в углу.
— Я знаю, какое тяжелое путешествие вы только что проделали; я не могу заставлять вас так скоро отправляться в новое. Но если вы не возражаете… если вы можете…
— Конечно, не возражаем, — отвечала Аспасия, хотя одно воспоминание об альпийских перевалах вызывало у нее дрожь.
Посольство к папе было уже назначено: отправятся несколько священников во главе с архиепископом, умным и тонким политиком. Аспасия со своим высоким положением и сведениями, полученными на совещаниях у императриц, нужна была на севере.
Феофано с минуту смотрела в ее глаза. Аспасия не отвела взгляда.
— Ты понимаешь, что я никому так не доверяю, как тебе. Ты можешь сказать то, что нужно, и сделать то, что нужно. Люди подчиняются тебе, я знаю. Даже когда им этого не хочется.
Брови Аспасии поднялись:
— Неужели?
Феофано рассмеялась с неожиданной нежностью:
— Ты и вправду не замечала этого? Поверь мне, Аспасия, нет никого, кто лучше тебя выполнит то, что я прошу. Конечно можно найти и других, если ты не в силах снова преодолеть перевалы до весны.
Герберт слегка пошевелился.
— Моя госпожа…
Феофано повернулась к нему.
— Да, я думала о тебе. Но мне нужно, чтобы ты поехал во Францию, если, конечно, ты сможешь решиться на такое путешествие.
— Конечно, я смогу, — отвечал он. Слова его прозвучали почти сердито. — Об этом-то я и пришел просить. Чтобы ты меня послала в Галлию. Я должен был бы догадаться, что ты опередишь мою просьбу.
— Вот что значит быть императрицей, — сказала Феофано. — Та, которая всегда должна быть впереди всех. Очень удобно наступать мне на пятки или вообще покинуть меня.
— Я тебя не покину, — сказал Герберт.
— И я, — сказала Аспасия, поворачивая их обоих лицом к себе. Она покосилась на Исмаила, который сидел молча и слушал. — Теперь, когда твой врач снова при тебе…
— Он отправится с тобой, — сказала Феофано. — Я хочу… мне необходимо, чтобы он убедился, что с моим сыном все в порядке. Если мятежник разрешит ему остаться, он может остаться, или он может вернуться с тобой назад в Павию. Я оставляю выбор за ним.
К лицу Аспасии прихлынула кровь. Она надеялась, что ее смущение не заметят. Феофано не знала, как Генрих застал их с поличным. Она не могла рассказать об этом при служанках, а тем более в присутствии императрицы Аделаиды.
Исмаил ответил за них обоих:
— Я думаю, что господин герцог предпочел бы мое отсутствие моему присутствию. Но я поеду, если ты мне обещаешь, что останешься здесь, пока дело не будет улажено.