— В те дни было другое представление о красоте, — сказала она.
Хильда вдруг замолчала, озаренная догадкой:
— Наверное, ты того же рода, что и она!
— Не по прямой линии, — объяснила ей Аспасия. — Мы ведем свой род от Василия Македонянина. Но родственные связи в Византии так же запутанны, как и в Германии. Если проследить все ветви я, конечно, окажусь в родстве с Феодорой.
— Ты только подумай, — сказала Хильда, пальцы которой ни на минуту не прекращали работать над прической Аспасии. — Как давно все это было в Византии. А у нас только недавно началась история. Двести лет назад мы еще были язычниками, а теперь посмотри. Мы собираемся создать новый Рим, как об этом мечтал Карл Франкский, но он умер, а сыновья его ссорились из-за наследства до тех пор, пока не осталось ничего.
Аспасия удивлялась все больше:
— Да ты ученая женщина.
— Ну, это вряд ли, — сказала Хильда. — Я умею слушать, вот и все. Сестра научила меня читать. Она монахиня в здешнем аббатстве, я год проучилась в школе. Она считает, что я тоже должна постричься в монахини, но мне так хотелось бы сперва посмотреть мир.
— А твой отец не возражает против твоего пострига?
— Отец погиб в битве с сарацинами. Брат служит императрице и слишком занят, чтобы обращать внимание на меня. Я думаю, что когда все это кончится, он вспомнит обо мне и найдет мне мужа.
— А ты хочешь замуж?
Хильда пожала плечами:
— Смотря за кого. Если жених мне не понравится, я уйду в монастырь.
Какая практичность и какое легкое отношение ко всему. Аспасия рассматривала ее лицо, сосредоточенное над последними замысловатыми прядками. Пухлые щечки, пухлые губки, простенькое миловидное личико под короной золотистых волос. Она сумеет сделать все, что захочет, и сделает хорошо.
— Ты бы не хотела попутешествовать со мной, — спросила Аспасия, — пока это не кончится?
Когда Хильда улыбалась, она выглядела почти красавицей:
— Везде? По всей Германии? И даже во Францию?
— Во Францию отправился другой посол, — ответила Аспасия. — Но всюду, куда бы я ни направилась, ты можешь сопровождать меня. Даже если мы отправимся не дальше зала в этом замке.
— Мы отправимся гораздо дальше, — сказала Хильда. — Я уверена.
Аспасия с улыбкой покачала головой:
— Ты ведь не думаешь, что Генрих сдастся нам?
— Только не он, — отвечала Хильда доверительно. — Он теперь получил корону. Он вовсе не хочет лишиться ее. — Она закончила свою работу и отошла полюбоваться. — Я бы хотела поехать во Францию. Я никогда там не была.
— И я тоже, — сказала Аспасия, вставая. — Может быть, потом, когда кончится война, мы сможем поехать туда.
Хильда расправила складки платья Аспасии, потуже затянула ворот, украшенный драгоценными камнями. Аспасия вздернула подбородок. Хильда поднесла ей драгоценное бронзовое зеркало, которое явно у кого-то похитила, чтобы угодить царственной даме.
Аспасия и в самом деле сейчас напоминала императрицу Феодору. Оставалось надеяться, что и в интригах она окажется так же сильна. Она кивнула, заставив раскачиваться жемчужные подвески в ушах, и изгнала последние следы морщинок со своего лица.
— Пошли, — сказала она.
Аспасия уже находилась в зале, когда состоялся торжественный выход претендента на титул короля Германии. Аспасия не стала занимать трон. Она сидела на возвышении рядом с местом, предназначенным для императрицы, а за спиной у нее стояли Исмаил и двое самых представительных из ее свиты. В зале было много людей, целый штат придворных, которые не возражали против претензий Генриха, но никто не решился взойти на возвышение и заставить ее покинуть занятое ею место. Ее неподвижность была совершенной, почти священной неподвижностью византийских императриц.
Генрих был слишком увлечен своей новообретенной властью, чтобы испугаться, но он явно был обескуражен. Когда все придворные встали как один и приветствовали его как короля, она не шевельнулась, даже не повела глазами. Она еще в юности научилась смотреть прямо вперед и при этом видеть все, что происходит по сторонам. Не все приняли новый порядок. Некоторые только беззвучно шевелили губами. Другие явно чувствовали себя неловко. Тут есть над кем поработать.
Генрих двинулся через зал. Он останавливался время от времени, чтобы выслушать чьи-то приветствия, поощрительно хлопнуть кого-то по спине, склониться перед дамой. У Аспасии было достаточно времени, чтобы рассмотреть, сколько и каких людей сопровождали его. Множество епископов, черная туча священников. Высокородные вельможи в богато украшенных одеждах. А дальше, словно белое сияние, славяне: впереди, видимо, вождь — в витом ожерелье, а на голове сверкающий шлем персидской работы и персидской моды.