Не знаю, сколько прошло времени, с тех пор как я осталась здесь одна, но вроде бы немного. И вот я как раз беру со стола стакан и делаю глоток воды, когда вижу Гончарова, направляющегося ко мне размашистыми шагами.
Он все еще зол — это видно по сжатым кулакам и проступающей вене на лбу. Он злющий, как черт, и от этого я невольно сжимаюсь вся, хочется даже зажмуриться, но я не буду показывать ему свой страх. Руслан приближается и где-то за шаг до меня весь его боевой настрой куда-то исчезает. Складка между бровей разглаживается, легкая улыбка трогает губы. Он опускается на одно колено, и… боже, если бы он сейчас вытащил из кармана кольцо, я бы без раздумий ответила «да».
— Ты как? — он бегло осматривает мое лицо, трогает плечи, ладони.
Размечталась, Алиса.
— Нормально, все хорошо.
Он не верит. Заставляет убрать лед и чуть морщится, когда видит мой лоб. Все так плохо?
— Пойдем, — произносит он ровным тоном, который невозможно определить. Я вообще не понимаю, чего мне ждать, но послушно встаю и следую за ним, вложив свою ладонь в его большую теплую руку.
Мы молча поднимаемся на лифте. Также молча заходим к нему в номер. Он удаляется всего на минуту в смежную комнату, пока я зависаю, глядя на свое отражение с иссиня-красным лбом.
— Аленка спит. Я попросил Олю задержаться.
Аленка. Точно. Боже, со своими глупыми склоками я будто даже забыла о ней, и меня затапливает чувство стыда. Я таскала за волосы какую-то недалекую дуру, которая претендует на руку и сердце (или хотя бы внушительное, судя по тому, что я помню, достоинство) Руслана, пока мой ребенок находился с чужим человеком. Что я за мать вообще?
— То, что произошло... это моя вина, — выдает Гончаров, стоя у изножья кровати с руками в карманах. Он будет меня отчитывать? Это не я опозорила его, а его личный ассистент. Нужно смотреть, кого нанимаешь. — Я не уберег тебя от опасных факторов. Это недопустимо.
Он только что назвал Иру опасным фактором? Почему это так смешно? Я невольно улыбаюсь.
— Все хорошо, Руслан…
— Ни хрена хорошего в этом нет! — он повышает голос, почти переходя на крик, но не продолжает, метнув взгляд на дверь, за которой спит малышка. Звукоизоляция здесь хорошая, но если орать во весь опор, то… — Пойдем поговорим в гостиной.
Я решаю не спорить. Я жутко устала и просто хочу спать.
— Что она тебе говорила? — спрашивает он.
— Это неважно…
— Это, мать его, очень важно! Потому что она оказалась неадекватной психопаткой и могла причинить боль женщине, которую я…
Он замолкает, а я ловлю себя на мысли, что жду продолжения с приоткрытым ртом. Которую он… что?
— Мои люди позаботятся о ней. Она и на километр не приблизится к вам с Аленкой. Ты должна понимать, — он громко вздыхает, трет глаза и переносицу, — что бы она ни говорила, это неправда. У меня с ней ничего не было и быть не могло, она просто моя…
— Помощница? — спрашиваю я тихо, изогнув брови, и смотрю на него исподлобья.
Он понимает намек. Понимает, что себя имею в виду. Мы продолжаем говорить и бодаться взглядами. Ведь нас тоже быть не должно было так, Руслан? Но даже такой, как ты, совершает ошибки. Мы были ошибкой, Руслан, ведь так? С ней ты тоже мог ошибиться, когда тебе было плохо. Ты ведь человек, а не робот, уверена, тебе тоже может быть грустно и одиноко.
— Алиса, ты не она.
Я закатываю глаза и ухмыляюсь. Это звучит так по-киношному,
— А кто? Скажи еще, что я — это другое.
Он издает какой-то жуткий рык и с психом сбивает вазу с цветами на пол. Хорошо, что она оказывается из пластика, а цветы — искусственные. Он оборачивается и смотрит на меня. Его плечи прыгают вверх-вниз. Он тяжело дышит, его ноздри раздуваются.
— Да, ты, черт возьми, это ДРУГОЕ!
И такие отчаянные чувства я слышу в его этом «другом», что меня чуть было не сносит эмоциональной волной. Когда он наступает на меня, я вся дрожу, но уже не от страха. В его глазах я вижу такое обожание и отчаянную похоть, такое пламя, что совершенно точно понимаю — сегодня я в нем просто-напросто сгорю.
Оооо... горим или нет?
ГЛАВА 31
Это настоящее безумие, потому что некотролируемо и неизбежно. Руслан шагает ко мне так быстро, что я не успеваю сделать ни одного вдоха, и когда его губы сминают мои, я уже начинаю всерьез бояться кислородного голодания. Шанса надышаться уже нет.
Руслан не шарит руками по моему телу, наоборот — стоит, крепко вцепившись в талию, будто боится ослабить хватку и потерять меня. Прижимает к себе с такой силой, что между нашими телами нет и миллиметра пространства. Я чувствую его возбуждение, потому что при таком раскладе скрыть его уже просто невозможно и... сама завожусь так, что отпускаю себя.
Сегодня я точно без него не останусь. Потом пусть делает, что хочет, но сегодня Руслан вынудил меня его хотеть.
Его поцелуи становятся все более жадными, мы перемещаемся в пространстве, и я уже с точностью не могу определить, в какой мы комнате — перед глазами все плывет. Его руки медленно отпускают меня. Он замирает, будто проверяет сбегу или нет. Перестает на секунду меня целовать и даже делает шаг назад.
— Алиса... — я не могу узнать его голос, настолько он хриплый. — Я не собираюсь останавливаться. Если хочешь уйти — делай это сейчас. Я не буду держать. Но только сейчас. Потом будет поздно.
Мое сердце больно сжимается от восторга, будто перед падением с самого высокого пика американской горки.
Он дает мне шанс уйти, если я не готова.
Как же замечательно, что я, блин, готова.
Я так резко делаю к нему несколько шагов и висну на его шее, что Руслан не удерживается на ногах. Он заваливается назад, и я уверена, что сейчас мы рухнем на пол, расшибемся, и прощай страстная ночь, потому что мы поедем в травмпункт. Но под нами оказывается кровать — то, что надо.
Я недолго остаюсь сверху, руслан перекатывается на меня, опирается на локти, целует глубоко, жадно, ненасытно. Не пытается меня тут же раздеть, просто наслаждается мной. Я таю от всего этого. Ну не может все быть настолько идеально! Разве что он затянет с прелюдией, и мне придется брать все в свои руки.
Ну уж нет.
Испугаться я не успеваю. Руслан отстраняется, с невероятной нежностью и, не побоюсь этого слова, любовью изучает мое лицо. Убирает со лба волосы, а потом медленно, глядя мне в глаза, тянется к лямкам платья-комбинации. Они скользят по моим плечам, а я не отрываюсь от лица Руслана. Он будто предвкушает что-то долгожданное, невероятно желанное.
И это я.
Глупая серая мышка.
На губах Руслана появляется улыбка, хитрая и очень искренняя, а потом он хватает меня за талию и переворачивает на себя, усаживая сверху, чтобы продолжить то, чем занимался.
— Что?..
— Так удобнее. Вид лучше, — смеется он, стягивает чертово платье до талии, окидывает меня взглядом. Смотрит секунду в глаза, и его улыбка становится еще шире. После садится, а я соскальзываю чуть ниже, ахая от новых ощущений, но Руслан тут же ловит мои губы своими, даже прикусывает губу, чтобы не уворачивалась.
— Я его, скорее всего, порву, но обещаю возместить, — шипит он, правда я не понимаю о чем речь, пока не слышу треск ткани.
Впрочем платье уже было испорчено, он лишь продолжил начатое, но этот звук у меня вызывает слишком много эмоций.
— Я никого никогда так не хотел, как тебя, — бормочет Руслан, покрывая поцелуями мое тело. Какой угодно участок, кроме губ, но это к лучшему, мне нужно дышать. — И даже та ночь, когда мы сделали Аленку... она не в счет... хоть это и лучшее, что со мной случилось.