Это последнее, что он связно произносит, дальше все тонет в тумане, который мне до безумия нравится. Я так хочу всегда быть вот такой пьяной Русланом, наполненной чувствами к нему под завязку.
Хочу торопиться целовать его, хочу торопливо раздевать — это он там занимается созерцанием прекрасного, я же просто неумело стягиваю с него брюки и остаюсь крайне довольна результатом. Хочу чувствовать себя до безумия желанной им, таять под его прикосновениями и погружаться снова и снова в каждый безумный поцелуй.
Я не хочу одного — чтобы это заканчивалось. Ни утром, ни когда бы то ни было. Ни тем более сейчас, когда между нами происходит все это. Как же мне хорошо, как давно мне не было так хорошо. Завораживающее начало, сумасшедшее продолжение и самый яркий в моей жизни финал, такой, что я едва держусь, чтобы не потерять сознание.
— Не хочу тебя отпускать, — он вторит моим мыслям, сцеловывая с моих щек слезы счастья, когда мы оба, выдохшись, лежим и прижимаемся друг к другу лбами.
— Никогда не хочу тебя отпускать... ты моя, ясно?
Ты. Он сказал ты, потому что я ему нужна. Не Аленка и в довесок я, а я сама. Меня переполняют любовь к нему и облегчение, как будто все это время я до жути боялась, что вот этого всего не будет.
— Ясно... я твоя, поняла... что-то еще, Руслан Игоревич? — отвечаю с вялой улыбкой, потому что лицевые мышцы от усталости не слушаются меня.
— Хм, — он падает рядом, поворачивает ко мне голову и целует в плечо. — И я бы хотел, чтобы ты не выходила из этой постели.
— Мне жаль, но у нас есть ребенок, — смеюсь в ответ.
— У нас... есть... ребенок, — вторит мне Руслан, медленно и осторожно, будто привыкает к этим словам или пытается в них поверить. — У нас есть ребенок... Унас.
Я наблюдаю за его лицом с выражением, которое я бы назвала «тихим счастьем». Он счастлив просто от того, что мы у него теперь есть? Кажется, да.
— Можно мы поспим? — жалобно хнычу я, пока руки Руслана гладят мои, не настойчиво и ни на что не намекая, но очень уж приятно. Особенно когда он легко массирует плечи. — Я так хочу... а Аленка скоро встанет... Если ты рассчитывал на ночь любви с пятью раундами, то можно это все уже не со мной. Я мать ребенка, который иногда очень рано встает и...
Руслан хохочет, потом поглядывает на дверь к Аленке и видеоняню на тумбочке, которая тут, кажется, прописалась.
— Не переживай, у нас будет время наверстать, я так просто от тебя не отстану. План по покрытию долга из расчета на выход в ноль по истечении двух месяцев.
— А дальше?..
— А дальше пеня. Неустойка. Там список длинный. А пока спи... — он обнимает меня, укутывает в себя, заставляет собой дышать и гладит по голове, а я… я только рада. И отключаюсь за пару минут, чувствуя себя самой счастливой на свете.
ГЛАВА 32
Я просыпаюсь и первым делом потягиваюсь в кровати, плавая еще на границе между сном и реальностью. Мне так хорошо, тепло, мягко. И я настолько забываюсь, что вздрагиваю, когда мне на живот ложится большая горячая ладонь.
— Руслан… — шепчу я ни то для себя, ни то для него. Я забылась. Сегодня ночью я полностью забылась, растворилась в нем, и это было потрясающе. Так, как я даже уже и не мечтала, что будет. Сегодня я чувствовала себя по-настоящему желанной, любимой, красивой и…
— Доброе утро, — шепчет он, забираясь рукой выше, прямо к груди, сжимая ее, и резким движением притягивает ближе к своему возбужденному телу.
— Привет, — я переворачиваюсь на спину и смотрю на него. Аккуратно протягиваю руку и касаюсь щеки, лба, волос, будто все еще боюсь, что он может исчезнуть, и это все окажется сном. — Сколько времени?
Я с подозрением кошусь в сторону плотно зашторенных окон, из-за которых выглядывает яркое солнце.
— Только не вскакивай с кровати. Я уже был у Аленки, Оля покормила ее, и они ушли гулять.
— Гулять?
Я действительно хочу вскочить на ноги и бежать следом, но Руслан это предвидит и прижимает к кровати, нависая сверху. Целует, чтобы я не возмущалась, и это действует. Каждый нерв, каждая мышца в теле расслабляется. В какой-то момент я сдаюсь и закрываю глаза, отвечая на поцелуй, забывая обо всем. И мне действительно больше не хочется никуда бежать, никуда спешить.
— Так сколько времени? — шепчу я между поцелуями и улыбаюсь блаженной улыбкой, дразню Руслана, а сама закидываю ноги ему на спину и прижимаюсь сама в ожидании продолжения.
— Одиннадцать, двенадцать… какая разница, — бормочет он, уже стягивая с меня ночную рубашку.
И правда, какая? Если счастливые часов не наблюдают.
— А как же твоя встреча в одиннадцать? — кусая его губу, тяну я.
— Перенес на вечер.
— Мне кажется, я плохо влияю на вас, Руслан Игоревич, — шепчу.
Руслан сжимает мои бедра и толкается так сильно, что у меня искры летят из глаз, и это еще он не избавился от моего белья.
— А по-моему, ты влияешь на меня ооочень, очень хорошо.
И в подтверждение он повторяет свои сумасшедшие движения, чтобы свести меня с ума.
Мы выбираемся из кровати только через час, когда возвращаются Оля с Аленкой. Руслан подхватывает дочку на руки и идет переодевать, отправив меня в душ. Не разрешает и потом помогать им есть обед, из-за чего весь ковролин в комнате оказывается испачкан овощами вроде цветной капусты и брокколи. Я бросаюсь чистить его, а Руслан мне запрещает, вызвав клининг в номер.
— Пообедаем? — предлагает он, и тогда я совсем не чувствую подвоха. Но когда в ресторане вижу его мать за столиком, то невольно отступаю назад, а Руслан останавливает.
— Что это значит?
— Просто дай ей шанс.
— Я вернула ей деньги, что еще ей от меня надо?
Я и правда добилась от банка возврата, даже дышать легче стало. Все-таки это давило на меня, будто камень висел на шее и тянул в долговую яму, потому что иначе такая сумма — это плата. За что? За рождение внучки? Нет уж, я рожала дочь себе, а не семье Гончаровых. Наследницу.
— Десять минут. И если ты захочешь уйти, мы уйдем.
Я не хочу соглашаться, но он так смотрит на меня. Он говорил, что я могу вить из него веревки, но, кажется, Руслан справляется с этой задачей не хуже.
Когда мы подходим к столику, Виолетта Дмитриевна поднимается на ноги и смущенно улыбается.
— Алиса, — она будто бы делает вид, что ей неловко, но так старательно, что очевидно — это вовсе не так.
Я принимаю ее лживые улыбки, потому что уж точно не хочу скандала.
— Алена, — а вот малышке адресовано вполне живое и искреннее выражение лица.
Мой доверчивый ребенок тут же расплывается в ответном радостном хохоте, чем приводит Виолетту в полный восторг, а потом я вижу две мокрые дорожки на ее щеках. Слезы. Она расплакалась при виде моей девочки. Правда очень быстро взяла себя в руки.
— Алиса, я хотела поговорить с вами, — она хмурит брови, потом наоборот те прыгают вверх. — В общем, Руслан мне кое-что объяснил.
И опять это невинное выражение лица. Мол, я прессовала тебя и говорила, что заберу твоего ребенка, просто потому что была не в курсе, а теперь-то я все знаю, и мы станем лучшими подружками. Смешно.
— И я... пойму, если со мной вы общение поддерживать не захотите, но Алена… Я бы хотела ее узнать. Если это единственная моя внучка, весь тот... ну не обижайтесь, я все же скажу, как есть. Я увствую в себе столько сил, которые копила для своих будущих внуков, и все это достанется одной Алене. И меня просто переполняют эмоции, понимаете, Алиса?
Я смотрю на Виолетту в упор и не понимаю, что она несет.
— Я обязана дать этой малышке все, что... — Руслан коротко обрубает ее строгим «мама». — С твоего одобрения, конечно же. Пойми, мне это нужно. Могу ли я провести с ней день? Вечер? Расскажи мне все! Есть фотографии? Может, составим план тренировок и соберем капсулу на осень? Знаешь, — и она уже машет в мою сторону рукой, будто мы и правда резко стали невероятно близки. — У меня есть подружка... ладно, знакомая. У меня есть знакомая, так вот, у нее внучке тоже одиннадцать месяцев, но наша-то...