Преодолев подземный участок реки, Корос почти сразу наткнулся на оставленный плот и следы ночевки. Дальше уже шел по следам дикарей, захвативших Сиука и Дула. Обнаружив стойбище, спрятался в терновнике, выбрал позицию для стрельбы…
Корос с усмешкой показал на оцарапанные плечи:
— Как со злой женщиной пообщался. Кусачее дерево.
Сиук выслушал рассказ сосредоточенно, не прерывая. Воин должен уметь скрывать чувства. Дул сидел в сторонке, всем видом демонстрируя безразличие к внутренним разборкам 'леопардов'.
— Значит, Зукуна кто-то убил твоей стрелой?
— Я думаю, что убил 'волк'. Тот, кто потом взял мой колчан со стрелами.
— Симон?
— Вряд ли он выжил, — следопыт покачал головой. Осторожно достал из-за пазухи костяную иглу. — Здесь на конце яд. Очень больной. Симон не выживет. В Зукуна стрелял другой. Тот, кто прятался в кустах и стрелял в меня.
— А зачем ты встречался с 'волками'?
Корос вздохнул:
— Сначала меня попросил Руник. Сказал, что якобы Зукун поссорился с Вироном, может начаться война. Вирон хочет решить проблемы мирно. Только Зукуну не надо говорить раньше времени, чтобы тот не рассердился и не помешал. Вот я и встретился несколько раз с 'волками', чтобы узнать, чего хочет Вирон. Я же сам из 'волков'. У меня там сестра и брат.
— А что такого сделал Зукун?
— Пообещал отдать Вирону твою Ваду.
Сиук привстал, но тут же взял себя в руки.
— Я не верю. Зукун не мог так поступить.
Следопыт осторожно пожал плечами. Раненная ключица давала о себе знать дергающей болью.
— Я тоже не верил. Но Уна подтвердила. Потому Зукун и хотел избавиться от Вады. Да он бы и от тебя избавился, если бы ты стал мешать.
Сиук помолчал, переваривая услышанное. Как после такого верить людям? Даже отец готов был пожертвовать им и Вадой. Ради чего? Ради власти в племени? Неужели власть имеет такое значение? Даже родственники предают. Чего же удивляться поведению дикаря? Кстати, о дикаре. Надо бы разобраться.
Юноша покосился на Дула. Тот вроде бы дремал, уткнувшись головой в колени.
— Ду-ул. Дул!
Дикарь испуганно поднял голову, похлопал ресницами:
— У?
— А чего это ты там, с этими глотами терся? Почему они меня связали, а тебя нет?
— Моя сама не знай. Наверное, они думай, что моя глот.
— А твоя кто? — от злости Сиук сам заговорил на дикарском диалекте.
— Чиво?
— Твоя говорю, твой… тьфу! А ты кто?
— У?
Сиук пошарил рукой по земле, подыскивая камень, но Корос его придержал.
— Слушай, Дул, — следопыт почти никогда не повышал голоса. — Вот когда вы у дерева стояли, где Сиук был привязан. О чем вы говорили?
— У?
— Чего эти глоты от тебя хотели?
— А-а… Они хотей убить Сиуку, а мой не давай. Моя говори — Сиук хороший, не надо его трогать.
— А зачем ты нож взял?
— Нож?
— Ну, да, резак этот.
— Резак. А-а… Они говоряй, убий Сиука. А моя говоряй — сам убий.
— Чего-чего?
— Моя говоряй — моя убий. А Сиука — не убий.
Глот шмыгнул носом, расчувствовавшись от собственных фантазий. Сиук посмотрел на Короса, тот озадаченно поднял брови. Он помнил, как один из дикарей замахнулся пикой, чтобы ударить Дула. Кто его знает, может Дул и не врет? Может, так и было — глот защищал Сиука?
Юноша подсел к глоту, потрепал его по голове:
— Ладно, не расстраивайся. Ты храбрый, почти как настоящий воин-варий… Знаешь, что? Сейчас я тебе сделаю прическу, как у настоящего воина. Тогда тебя уже никто с дикарем не перепутает.
— Это как? — Дул насторожился, ожидая подвоха.
— А вот так.
Сиук взлохматил дикарю голову с одной стороны, пытаясь собрать волосы в хвостик, и вдруг присвистнул:
— Корос, ну-ка, посмотри.
Следопыт подошел:
— Вот это да! Ну и уши.
— Как у Зукуна, правда?
Корос подвигал бровями:
— Нет, у Зукуна больше… были. У этого меньше. Но больше, чем у тебя.
Сиук машинально потрогал себя за ухо. Да, у него, наверное, меньше. Но все равно большие. Почти такие, как у Руника.
— Интересно, — задумчиво произнес Корос. — Почему у одних людей бывают одинаковые уши, а у других одинаковые носы?
— Не знаю… Может, потому что на всех разных не хватает? Дай шнурок.
Следопыт достал из колчана длинный шнурок из сухожилия. Сиук ловко, одним шнурком, завязал на голове Дула два хвостика.
— Обойдешься пока так. Возиться не охота. Почти на человека стал походить.