Симон оживился:
– О, с удовольствием! Как насчет…
Магдалена зевнула, громко и демонстративно. Если Симон заговаривал о книгах, то остановиться был уже не в силах.
– Катарина права, уже слишком поздно, – произнесла она и поднялась. – К тому же я обещала помочь ей завтра.
– Буду рада. – Катарина улыбнулась. – Нужно еще подобрать ткань для платья и раскроить. А при моем-то обхвате материи понадобится немало. Спасибо тебе большое, Магдалена. – Она хлопнула в ладоши, словно хотела развеять дурное видение. – Другим тоже не помешало бы поспать. Это помогает отогнать скверные мысли. Так что отправляйтесь-ка и вы в постель. – И погрозила пальцем. – И помните: больше никаких ссор в семье! После свадьбы можете хоть на куски друг друга разорвать.
Хаузер нахмурил лоб:
– Надеюсь, повода для этого нет… Или все-таки есть? – Он огляделся. – А где, собственно, Бартоломей?
– Он чуточку не в духе. – Катарина отмахнулась: – Ничего серьезного, отец, поверь. Остальное расскажу по дороге.
Женщина накинула плащ и еще раз прижала Магдалену к груди.
– Последи, чтобы Барт и твой отец не слишком ссорились, ладно? – шепнула она. – Никакого другого подарка мне не надо.
Магдалена молча кивнула. Катарина с отцом попрощались и вышли под дождь.
Остальные поднялись, и каждый направился к своему ложу. Только палач остался за столом, следя за кольцами дыма. Магдалена оглянулась на него, и густые клубы показались ей жуткими мохнатыми чудищами, тянувшими к ней длинные лапы.
Потом и они, просочившись сквозь щели в окнах, исчезли в ночи.
5
28 октября 1668 года от Рождества Христова, утром в Хауптсмоорвальде
Собачий лай разносился по лесу. Это походило на нескончаемую песню и действовало Куизлю на нервы. Хриплый лай то нарастал, то вдруг обрывался, переходил в рычание и скулеж, когда Алоизий бросал своре в загон вожделенные куски мяса с кровью.
Якоб с интересом наблюдал, как два десятка охотничьих собак дерутся за куски. В основном это были юркие ищейки с черной лоснящейся шкурой плюс несколько здоровых мастифов, которых держали рядом, в отдельном загоне. Все звери были мускулистые, упитанные. Они скалили зубы, рычали и рвали мясо, пока от лошадиной туши не осталось лишь несколько шерстистых ошметков.
– Молодцы, молодцы, – приговаривал Алоизий добрым голосом, словно перед ним было несколько болонок. – У меня для вас еще кое-что вкусненькое есть… Вот, отведайте-ка!
Батрак вытер окровавленные руки о фартук, после чего взял ведро с парными внутренностями и вывалил в загон. Собаки с восторженным лаем набросились на угощение. Якоб еще накануне познакомился с молчаливым помощником, когда помогал Бартоломею довезти лошадиную тушу. За это время к ней добавились две дохлых козы и свинья, умершая от какой-то странной болезни. Дабы избежать возможных эпидемий, закон предписывал по возможности скорее вывозить трупы на живодерню в Хауптсмоорвальде и там разделывать.
Якоба всякий раз удивляло, на что только не годился такой вот труп. Конским волосом набивали матрасы или пускали на сита и дешевые парики. Копыта и рога перемалывали в муку и рассеивали по полям в качестве удобрения. А из вонючего вываренного жира мыловары изготавливали дорогое ароматное мыло.
«Мы превращаем дерьмо в золото, – подумал палач. – И нам платят за это ржавыми медяками».
Вообще-то ему не было никакой нужды приходить на живодерню сегодня. Возможно, определенную роль сыграло любопытство. Ему хотелось выяснить, что же крылось за этой так называемой бестией. Но куда в большей степени его привела сюда тоска по сыну, которого палач надеялся встретить здесь. Они с Георгом никогда особо не общались, но между ними всегда чувствовалась какая-то душевная близость, которая не ослабевала с годами. Невзирая на расстояние, Якоб ощущал неразрывную связь с сыном. Поэтому вчерашнюю ссору он принял ближе к сердцу, нежели сам хотел признать. Как уж попрекнул его Георг?
Тебе просто покоя не дает, что твой брат удачливее тебя…
Неужели это так? Неужели он завидовал младшему брату, которого прежде так презирал? Маленькому Барту, который соображал немного туже, чем Якоб, почитал пьяницу отца и наблюдал за каждой пыткой, как за интересным экспериментом… Который с животными ладил куда лучше, чем с людьми…