Дэлирио, угрюмый страшный Дамант с красными глазами и красной полосой вдоль позвоночника вдруг подмигнул мне. Я удивленно улыбнулась, а Дукс обогнал нас и зашел в ворота замка.
…
Королева Селеницера стояла в широком темном зале, лишь высоко в потолке лучи света проходили в круглое окно. Королева смотрела на огромные груды трофеев, принесенных с поля битвы. Кровь залила весь пол, от края до края просторного зала лежали крылья. На лице женщины не было сожаления или отвращения. Скорее азартный блеск в глазах. Сверху послышался шорох, Селеницера подняла глаза и увидела своих дочерей, залетающих в окно, свет на несколько секунд закрылся их тенью. Три молодых Воллупты приземлились рядом с матерью. Три родных дочери, и все от разных мужчин. Старшая, например, Асса- дочь могучего воина, Селеницера не помнила его имени, но помнила, что убила она его кинжалом в сердце… Вирджиния и Крайли были дочерьми племени Авейра, в котором жили каннибалы. Их отцов тоже не стало в живых после ночи страсти с крылатой Королевой.
– Асса, что с этой бескостной, он убил её?
Самая старшая, не больше тридцати, выступила вперед,
– Нет, матушка, не убил. Мы проследили до самого замка, он не притронулся к ней. Довез живой и завел в крепость. Он привёз ее в Эторн, в дворец Короля Эдука.
Разочарование не скрывалось на лице Королевы,
– А жаль, Асса. Хотя, впрочем, еще не конец. – Селеницера уверенно развернулась и пошла из зала, дочери поспешили за ней. – А что, думаете он убил Эдука, этого старого осла?
Вирджиния, с короткими до плеч волосами, поравнялась с матерью и ответила,
– Мы думаем да, матушка. Короля никто не видел уже давно, а Рожер у него во дворце, как у себя дома. Люди говорят он теперь главный…Хоть Королем пока и не просил называть. – Вирджиния старалась идти в шаг с матерью, но едва поспевала за широким шагом Королевы, та слушая вполуха неслась по коридорам храма.
– Ладно, я отправляюсь в Корвус. Как никак мы заключили сделку, и надо привести этому Рожеру наше войско. Теперь то уж я этим займусь!
Асса открыла двери на балкон, пропуская Селеницеру, и спросила
– Нам остаться здесь? И что делать с урожаем? Мы можем посвятить новых Воллупт?
Королева резко остановилась и развернулась всем телом,
– Нет. Крылья я заберу с собой.
Асса, как и сестры удивленно уставились на мать, но спросить никто не решался. Королева была всегда сурова не только к Эйлат. Старшая неуверенно шагнула вперед.
– Но матушка…
– Нет, Асса, это не обсуждается. – Королева с легким удивлением смотрела на дочь,– Жатва была бы только осенью, потерпят твои ученицы. А вот для войска они больше пригодятся. С этим точка. Вы втроем- за главных. Если что-то случится- одна из вас должна прилететь ко мне. Сразу. Я вернусь не одна, подготовьте для наших сестер место для размещения. Когда я вернусь, мои воительницы займут все горы вокруг Марула!..
Асса склонила голову в поклоне, а Королева притянула дочь за руку и крепко сжала в объятиях.
– Нам предстоит великая жатва, мои птенчики. После нее – не будет у вас больше бескрылых сестер. – Королева-мать обняла и двух младших, – Вы должны быть сильными и твердыми. На жатве за морем вы еще не бывали, но то что должно произойти- намного опаснее ежегодной охоты. Я призову всех Воллупт, и мы возьмем то что наше по праву. Я лично разорву на части их Вожака, и съем его сердце! А его крылья станут символом Воллупт, и больше никогда не будут принадлежать Дамантам!
Три сестры смотрели в темнеющее небо всед улетающей Королеве. Следом за ней летело несколько десятков самых крепких Воллупт из всего Марула. К их поясам были привязаны ремни на которых висели огромные свертки темной ткани. Несколько когтей прорвали ее и торчали наружу, дно полотнища промокло от крови, и редкие капли все еще просачивались и слетали с высоты на землю. Селеницера летела в город Корвус, и несла подарок.
…
Глава 19. Даю, чтобы ты дал
Эйлат проскакала на лошади без малого пять дней. Ноги отказывались ходить по земле, и на каждом ночлеге она почти падала с седла и сворачивалась калачиком на мягкой траве. Рожер угрюмо разжигал костёр, подстреливал кролика или ловил рыбу, жарил на костре. Он не разговаривал с ней, и ни о чем не спрашивал. Иногда она ловила на себе холодный взгляд, но стоило ей поднять голову – Рожер брезгливо отворачивался, не желая говорить. Лишь в конце пятого дня, разложив плащ у костра и дожевав последний кусок мяса, Рожер достал флягу с хмелем, сделал большой глоток и посмотрел на жену.