– Я Рожер. Ты – главная среди этого шабаша?
– Да, – ответила женщина, не мигая, – Я здесь главная. Атери Олимия. Их Мать.
Рожер отвёл взгляд от ее лица и начал рассматривать подтянутое тело под изорваной одеждой.
– Тогда мой вопрос относится к тебе. Ответь мне, Атери Олимия, где именно находится ваша Лумилисенна и когда она вернётся?
Без того бледные щеки Олимии стали серыми, а за спиной Эйлат, в клетках напротив и рядом, Валькирии начали шуметь. Девушки рычали и плевались в него, проклиная на всех древних наречиях. Эйлат и сама напряглась, услышав тон Короля. Стоило Рожеру сказать Ее имя вслух, спросить о ней, и Эйлат услышала непреодолимое желание в его голосе. Желание обладать, любой ценой, любыми затратами и временем. Лумилисенна нужна ему больше чём Эйлат, больше чем Джилли. Больше чем Гробар и весь его драгоценный клан человекоядных. Нет, это не любовь, Эйлат прекрасно это понимала, но, как и остальные Валькирии, она слышала в его голосе угрозу. Он жаждет ее. Жаждет иметь, мучить, пользоваться ею, убить ее, страдать по ней, и съесть ее! По каким-то неведомым ей причинам, он считал, что имеет на эту девушку абсолютные права, свыше родительских, свыше прав Богов. Теперь Эйлат почти не сомневалась: чтобы он не придумал для бедной Лумилисенны, финалом ее мучений станет его трапеза. Он ее съест…
Атери тем временем, подняла зелёные глаза на изверга, и с расстановкой и нажимом ответила,
– Тебе не достать ее, как и не узнать ответ от меня. Я не сказала бы даже если бы знала. Врать бесполезно и ты это знаешь.
Рожер внимательно слушавший Атери напрягся. Он и без того чувствовал себя как не в своем теле, в голове был круговорот всего, а в особенности о Воллупте Эйлат и Джилли. Разумеется, на первом месте навязчивой мухой жужжала мелодия визга рыжей девушки в его темнице, и это придавало ему массу энергии и сил. Но сегодня, сейчас, он был словно в тумане не мог до конца понять, что происходит, он не источал как раньше ядовитых, жалящих разум и тело, языков пламени из глубин души. Ядовитый костёр притух, и лишь слабо искрил.
Пауза затянулась, Олимия восприняла это по-своему, тем более, что чертов альбинос стоял неподвижно и почти не моргая нависал над ней уже несколько минут. Женщина отступила на один шаг, его глаза цепко последовали за ней.
– Я могу сказать лишь то, что она вернётся, – сказала Атери, – Если хочешь узнать, когда это произойдёт от меня – то прийдется меня убить, ведь я этого не знаю.
Рожер наконец вышел из оцепенения и спросил,
– Я хочу знать от тебя с кем она вернётся. И это я хочу знать точно: от тебя, и точнее некуда: сегодня.
Рожер понимал, что, если Олимия не скажет ему нужной информации, ему прийдется ее наказать. Убивать… наверное, нет. Это потом. Но наказание было необходимо: здесь слишком много его собственных людей и покажи им свою слабость хоть раз – тебя перестанут боятся. А Рожер слишком долго шёл к своей цели, цели всей его жизни! И если костёр гнева в его душе потух…то он сам разожжет его вновь.
– Так каков твой ответ, Атери? С кем сюда собирается вернуться ведьма? Кого она возьмёт себе в союзники?
Олимия гордо подняла подбородок, женщина была готова встречать смерть.
– Я уже сказала, я не знаю. А если бы и знала, то не сказала бы.
Каннибал глубоко вздохнул, закрыл на мгновение глаза, намеренно представляя перед собой молодую Ведьму в оковах, стоящую перед ним на коленях, кровь, текущую из ее губы и изогнутой разбитой брови, он даже услышал откуда-то издалека ее пронзительный крик, так моливший о помощи… Когда его веки поднялись, Олимия вновь увидела альбиноса из транса- в нем не было ничего, что вначале ей показалось не таким в его облике. Рожер смотрел на неё холодным и алчным взором, в нем не было ничего живого.
Эйлат внимательно следившая за каждым движением мужа едва успела уловить взлет руки. Остальные вообще не поняли, что случилось, ведь Рожер был слишком спокоен и ничего не предвещало того, что случилось потом. Рука полководца резко выхватила длинный боевой кинжал из-за пояса, в то время как вторая рука цепко вцепилась в запястье Атери. Рожер дёрнул Олимию за руку на себя и с замахом рубанул кинжалом, темница заполнилась звенящим визгом раненой женщины. Олимия упала рядом с мужчиной на пол, схватившись левой рукой за пустое место источавшее поток крови. Рожер стоявший над ней держал в руке правую руку женщины, отрубленную выше локтя.