Через несколько минут, проверяя рану, Серафина поняла, что амарант помог: кровотечение почти прекратилось, всякий хирург не верил старым народным средствам, но Серафина не раз наблюдала силу их действия. Между тем пришло время взяться за иглу, и во рту у нее пересохло,
« Я смогу это сделать! — с отчаянием убеждала она себя. — Я должна! Рана требует этого. Я сделаю все так, как описано в учебниках, как показывал мне королевский хирург». Стремясь овладеть искусством исцеления, Серафина постоянно помогали перевязках, видела это не меньше дюжины раз и однажды проделала все сама, когда хирург только наблюдал за ее работой. «Кроме того, — приободрила себя девушка, — я прекрасно вышиваю и вяжу!»
Левой рукой она свела вместе края ткани, затем подвела к ним иголку и поморщилась, не решаясь вонзить ее в тело Дариуса.
— Теперь замри, — предупредила Серафина, оттягивая момент укола. — Больно не будет. Разве что чуть-чуть.
Дариус нетерпеливо вздохнул.
— Как вам заблагорассудится, ваше высочество. Полагаю, вы знаете, что делать.
Серафина поморщилась и бросила гневный взгляд на его затылок, но дерзкое замечание побудило ее наконец к действию. Она вонзила иглу в бронзовую кожу.
— Ох! — воскликнул Дариус, когда принцесса протолкнула иглу дальше.
— Ага, все-таки в тебе есть нечто человеческое!
— Пожалуйста, смотрите, что делаете.
— Неблагодарный, — ворчливо отозвалась она. Ладони ее увлажнились от напряжения, но пальцы не дрожали. Серафина тщательно стягивала нитками края раны и была так поглощена своим занятием, что не замечала крови, заливавшей ее руки. Она немного успокоилась, лишь завязав последний узелок и обрезав нитку ножницами. Потом прижала к шву сухой лоскут и промокнула кровь.
— Ну вот и все. Как ты себя чувствуешь? — спросила принцесса, смывая кровь с рук во втором тазике.
— Лучше.
— А теперь окажи мне милость: пообещай несколько дней не очень двигать плечом.
— Разумеется, — иронически отозвался Дариус.
— Ты просто невозможен! — рассердилась Серафина, вновь оглядев свою работу.
Теперь, покончив с делом, было вполне естественно погрузить пальцы в его волосы, взъерошить их… нежно поцеловать Дариуса в висок.
— Ты держался очень храбро, — лукаво заметила девушка.
Только когда Дариус запрокинул голову и посмотрел на нее долгим взглядом, принцессе пришло в голову, что, возможно, она опять ведет себя с ним слишком настойчиво и откровенно. Серафина вспыхнула от смущения. Она ведь больше не дитя, которое когда-то забавлялось тем, что карабкалось на него и прижималось к мощному телу, словно Дариус был ее ручным зверем.
Отвернувшись от него, принцесса проговорила с нарочитой беспечностью:
— Не бойся, Сантьяго. Я не собираюсь снова вешаться тебе на шею.
Сказав это, она решительно взяла ножницы и стала быстро резать чистую простыню на узкие полосы, чтобы перебинтовать рану, и внезапно охнула.
— Что случилось? — встревожился Дариус.
— Я повредила себе руку, когда разбила лицо Филиппу, — неохотно ответила Серафина.
— Что? — недоверчиво рассмеялся Дариус.
— Думаешь, я шучу? Я ударила его моим перстнем. Посмотри! — Она подошла к нему и показала пораненную левую руку.
Дариус осторожно взял ее крепкими теплыми пальцами и внимательно осмотрел.
Золотая филигранная оправа обручального кольца согнулась от удара. Бриллиант величиной с желудь почти выскочил из пазов, а золотой обруч слегка перекосился и врезался в нежный пальчик.
— Я ударила его кулаком в челюсть. Поэтому мне и удалось вырваться. А потом я убежала от них в лабиринт. Надеясь там спрятаться. Я всегда так скрывалась от гувернантки.
Дариус изумленно поднял глаза.
— Отлично проделано, Серафина. — Он ласково притянул ее к себе. — Иди сюда. Присядь. Тебе следовало сначала позаботиться о себе.
Она подчинилась и села на кушетку напротив. Скульптурные мускулы его груди и живота заиграли, когда Дариус поднял с низкого столика тазик с почти остывшей водой и поставил ей на колени. Пальцы его чуть задели ее колено, и Серафина вздрогнула. Правой рукой она придерживала тазик, пока Дариус искал мыло.
— Давай-ка снимем поскорее кольцо.
— Оно застряло.
— Сейчас посмотрим. — Бережно взяв ладонь принцессы, Дариус опустил ее в воду.
Не произнося ни слова, оба смотрели на свои соединенные руки. Время шло.
Затем Дариус взял маленький скользкий обмылок, провел им несколько раз по ее ладони и ласково втер пену в нежную кожу. Серафина чуть не застонала от наслаждения: каждое прикосновение Дариуса легкими иголочками пробегало от кончиков пальцев вверх до плеча. Сердце билось часто-часто.
Когда пена покрыла пленкой руку принцессы, Дариус крепко взялся двумя пальцами за обруч золотого кольца и сжал его сильно и точно. Она опустила голову, прикусив от боли губу, и не сводила глаз с напрягшихся в осторожном усилии мышц его предплечья. Затем Дариус переменил положение пальцев, так что теперь все пять держали золотой обруч, и стал постепенно стаскивать его с ее пальчика.
— Тебе больно? — прошептал он. Серафина покачала головой.
Кольцо было слишком деформировано, чтобы соскользнуть с распухшего среднего сустава.
— Потерпи еще немножко, — попросил Дариус.
И снова намылил ей руку. А Серафина любовалась игрой мускулов на его груди, жадно рассматривала бледно-коричневые круги сосков и серебряный образок, сверкающий на его блестящей загорелой коже. «Как же он красив!» — с томительной мукой подумала принцесса, понимая, что Дариус никогда не будет принадлежать ей. Влечение к нему порождало в Серафине тоску и гнев. Неужели она так никогда и не избавится от любви к этому мужчине? Неужели у нее нет гордости? Она пыталась возненавидеть его, но не могла.