Глава 3
Третий батальон
Проснулась Катя только утром следующего дня. Она открыла глаза и поняла, что находится в какой-то палатке. Вокруг на койках сидели и лежали раненные солдаты. В углу стояла самодельная печка буржуйка – маленький железный бочонок с отверстием, чтобы засовывать дрова. Сверху была вырезана дырка, откуда шёл дым, возле отверстия стоял черпак с кривой ручкой. Буржуйка давала тепло в палатке. На земле, рядом с ней, стояло ведро с водой. Напротив входа был деревянный стол, на котором стояли медицинские принадлежности. Слева от него располагался вход в ещё одну комнату палатки, там скорее всего проводились перевязки или даже операции. За столом сидели медсёстры, одетые поверх военной формы в белые фартуки, на голове у них белели повязки. Все тихо о чём-то разговаривали, читали газеты или просто отдавались дрёме. Заметив, что девочка проснулась, солдаты замолкли и отвлеклись от своих дел. Катя смотрела на них округлёнными глазами, не зная, что делать. Она была растерянна: в голове всё гудело, на минуту девочка забыла всё, что произошло накануне. Бойцы тоже не знали, что делать. Им было известна от товарищей её история. И теперь они совершенно не знали, как себя с ней вести и только смотрели на неё сочувствующе. К девочке подошла врач по имени Мария Фёдоровна. Это была очень приятная худая женщина среднего роста. На вид ей было лет двадцать семь. У неё были короткие светлые волосы, пухлые румяные щёки и широко посаженные, голубые глаза. Она устремила свой тёплый взгляд на Катю:
– Очнулась? – спросила она ласково. – Как самочувствие?
– Что я здесь делаю? – приподнялась та.
Женщина хотела что-то сказать, но тут же закрыла рот и отвела взгляд. Но девочка уже сама всё вспомнила. В голову волной нахлынули воспоминания о Лесково, мине и солдатах, которые её спасли. На глазах появились слёзы, она упала назад на кровать и закрыла лицо руками. Ответ на её вопрос пришёл сам собой.
* * *
Александр был в своей тёмной землянке и работал с картами, разложенными на кривом маленьком столе. Внутрь спустился Иван Сорокин – заместитель командира. Он был одного роста с Резанцевым, широкоплечий и русоволосый. Только у него уже проглядывала седина, то ли от войны, то ли от возраста. Было ему уже за тридцать. Глубоко посаженные глаза с весёлым прищуром смотрели на мир. Но главная характерная черта Сорокина – усы-щёточка, которые он никогда в не сбривал. Иван был не только заместителем, но и лучшим другом и преданным товарищем командира. Познакомились они очень давно, но никто не знал где и при каких обстоятельствах бойцы успели так крепко подружиться. Простые солдаты тоже с ним были в хороших отношениях. Сорокин не любил «официальщины», и все солдаты обращались к нему просто по имени. Но при этом они уважали его и приказы выполняли беспрекословно. Просто, Сорокину самому было не очень комфортно, когда к нему обращались по званию свои же товарищи.
– Здоров, – подошёл к другу он и пожал руку.
– Здоров, – сказал тот и снова взглянул на карты.
– Ну что тут у тебя? – кивнул Иван и взял одну из бумаг. – Уже сидишь? Почему меня не позвал?
– Да нет, – не отвлекаясь проговорил Резанцев, – решил кое-что уточнить. Это не требует помощи, – он пометил участок на бумаге для себя красным карандашом и бросил взгляд в сторону. – Фыров всё молчит, меня это беспокоит.
– Может он занят не хуже тебя, – облокотился на стол Иван, – ты вроде сам командир. Должен это понимать.
– Затишье мне всегда не нравится.
– Ооооо… – сел напротив друга тот и, сняв шапку, провёл рукой по голове. – Если мои дети затихают, то жди от них сюрприза похлеще, чем от фрицев. А если жена мозг неделю не выносит, то можно смело ждать приезда моей любимой тёщи, – он поморщился, – старая ведьма.
Сорокин достал тряпочный мешочек с табаком и кусочек бумаги от газеты. Солдат сделал самокрутку и закурил:
– Ты уже подумал, куда денешь ребёнка? – выдохнул с дымом Иван.
– А что тут думать? – посмотрел на друга Резанцев. – При первой же возможности её куда-нибудь пристроим. А там уже разберутся. Надеюсь, у неё есть хоть какие-то дальние родственники. Детям на войне нет места.
– Понятно, – отвёл взгляд в сторону Сорокин, – жалко её всё-таки. Такое пережить…
Александр бросил карандаш:
– Жалко, не поспоришь. А сколько таких ситуаций сейчас происходит? Немцы сволочи. На этой войне должны биться только солдаты, а не старики с детьми. Руки надо оторвать этим гнидам! – он тоже сделал самокрутку и вскоре закурил. – Кате очень повезло в этом плане. Если бы нога стояла полностью – то… – он сделал паузу.