Стоял теплый сентябрьский день. С утра было прохладно и туманно, но выглянуло солнце, стало теплее. Мы сняли куртки и несли их в руках.
Настроение у нас было праздничное: оба свободны, да еще в такую погоду.
Я уже не помню, о чем мне рассказывала Сабина. Во всяком случае, это была длинная история. Мы бродили по магазину, не видя ничего вокруг, потому что Сабина хотела сперва закончить свой рассказ. Если я правильно помню, речь шла о подруге, которая пыталась отвадить ее от занятий фотографией. Меня сильно беспокоило будущее Сабины, и я считал, что эта так называемая подруга, которая, конечно, просто завидует ей, по-настоящему опасна.
Сабина говорила очень громко, быстро, и я страшно удивился, когда она внезапно замолчала; до сих пор помню, как она остановилась на середине фразы.
Я поднял глаза и увидел, что она уставилась на кого-то, раскрыв рот.
Это был высокий, крупный мужчина с седыми волосами, остриженными так коротко, что они стояли на голове ежиком. Привлекательное лицо, очечки в металлической оправе, длинный бежевый плащ. Выглядел он лет на пятьдесят.
Сабина подошла к нему поближе.
— Привет, — сказала она как-то неуверенно, и это меня удивило.
Мужчина, казалось, только теперь ее заметил. Лицо его неторопливо осветилось.
— Дочь!
— Отец, что ты тут делаешь?
Это ее отец?! Мне показалось совершенным безумием то, как они обратились друг к другу: отец… дочь… это звучало так церемонно-старомодно.
Я сунулся вперед, чтобы обменяться вежливым рукопожатием. Должен признаться, мне было любопытно.
— Боже, неужели это моя любимая дочь! — проговорил он. Голос у него был глубокий, дружелюбный. Легкий акцент привлек мое внимание.
Они обнялись.
Ее отец, подумал я, на первый взгляд — ничего особенного.
Он ничего больше не сказал. Смотрел на меня немного рассеянно, словно все еще сомневался в моем существовании.
— Отец, это Макс Липшиц, мой друг. Я хотела его раньше представить, но… не получилось.
Голос ее звучал выше, чем обычно, и чуть дрожал; я не мог понять почему. Это действовало мне на нервы.
Великий человек кивнул мне, взгляд у него был безразличный, как у крупного зверя. Он подал мне крепкую, сухую руку.
— Макс, это мой отец, — сказал Сабина.
Она нервно рассмеялась, глядя на меня, словно заранее ожидая, что я не понравлюсь ее отцу.
Поэтому я пробормотал, запинаясь, что-то, кажется, о книгах, спросил, что он ищет, но уже не помню его ответа — только резкий звук своего голоса.
И как Сабина меня перебила:
— Хочешь выпить с нами кофе?
Казалось, мы попали в перевернутый мир, где он стал ребенком, а она — матерью, ищущей повода для общения.
Он кивнул:
— Хорошая идея. Вы уже свободны? Мне надо еще кое-что посмотреть, прежде чем идти.
Мы сразу вышли на улицу. Я вспоминал звук его голоса и думал, что, может быть, он хочет, чтобы его оставили в покое и дали еще несколько часов побродить по магазину.
Мы выкурили по сигарете. Сабина держала сигарету неловко, напряженно поднимая руку вверх: что-то ее беспокоило.
— Мой отец вечно занят, — сказала она задумчиво, — то что-то читает, то ищет материалы об этом дерьмовом пятнадцатом веке в Испании. Тогда произошел переворот в цивилизации, как он говорит, наступил золотой век. Двадцать пять лет этим занимается, у него почти готова диссертация.
— Он работает в университете?
— Да, он сотрудничает с университетом, но, кроме того, почти каждый день дает уроки форденским[12] подросткам.
— Где?
— В Зутфене[13].
— Сколько ему лет?
— Он родился в двадцать пятом. В этом году ему исполнилось пятьдесят семь. — голос у нее был сердитый, словно я ее обидел.
— О’кей, — весело откликнулся я. Потом сказал: — Кажется, твой отец немного не от мира сего. Слишком погружен в свои мысли.
— Это когда ему приходится выходить из дому. А в своем кабинете, за письменным столом, в жестком деревянном кресле он совсем другой. Он типичный рассеянный профессор, мой отец.
Мы замолчали. В моем мозгу крутились Сабинины рассказы о его жизни, словно валик в старом ротапринте. Средневековье, убежище, беззащитная спина…
Он появился примерно через десять минут. И я подумал, что эти десять минут мы прекрасно могли провести в магазине. Но извинялся он с таким неторопливым безразличием, что казался человеком, явившимся из какого-то другого мира, и я сразу забыл все свое раздражение. Зачем звать с собой человека, которому трудно даже притвориться, что он рад встрече с тобой?
12
Форден — маленький городок в провинции Гелдерланд на востоке Голландии, примерно в 10 км от Зутфена.