— Старуха Эдельштайн? Она переехала, в Стейнхауз, кажется, в дом престарелых. Мы живем здесь всего три года. Все бумаги наверху. Там и ее адрес. Заходите.
Ничего не осталось от старого, темного дома. Все заменили зелень и светлая береза, пестрые покрывала, детские игрушки и мебель из «Икеи».
Я неловко застыл посреди комнаты. В доме было тихо; дети, наверное, в школе или в садике. Часы с боем исчезли. А в доме Эдельштайнов их было полно.
Женщина спустилась по лестнице с адресом и телефоном дома престарелых. Я поблагодарил ее за хлопоты, снова едва не споткнулся о велосипед и заметил ее осуждающий взгляд.
— Эдельштайн? Я такой не знаю. — Нянька говорила с сильным дрентским[53] акцентом. — Нет у нас здесь госпожи Эдельштайн. Чего-то вы напутали.
— Вы уверены? Эстер Эдельштайн, из Бордена. Она должна здесь жить. Проверьте, пожалуйста, еще раз.
— Но, господин Липшиц, я всех здесь знаю. Два года, вы сказали? Посмотрю еще раз, может, имя другое. Эстер… Эстер…
Она ненадолго замолчала.
— Госпожу ван Халл зовут Эстер. Живет здесь два года. Только навряд ли вы ее хотели видеть. Не знаю, что вам… А, ладно, можете попытаться…
— Что вы хотите сказать?
— Госпожу ван Халл зовут Эстер, только с ней трудно разговаривать. Сами увидите, пойдемте. У нее бывают, ну, просветления.
В маленькой комнатке с голыми стенами сидела старуха с длинными седыми волосами. Фото Сабины на стене свидетельствовало о том, что я попал по адресу. На портрете Сабине было не больше пятнадцати. Она казалась полнее, чем тогда, когда я видел ее в последний раз, волосы были короче, глаза — темнее. Подвижное лицо, пока еще ясное и безмятежное.
В большом книжном шкафу я увидел книги Мартина Гилберта[54], Хелен Эпштейн[55], Ханны Арендт[56]… Телевизор был включен. Она страшно исхудала, но я все-таки узнал ее. Эстер ван Халл: должно быть, это ее девичья фамилия. Она смотрела на меня пронзительным взглядом, но, похоже, не узнавала. Мою протянутую руку она проигнорировала.
— Эстер? — спросил я.
На миг в ее глазах что-то блеснуло, но тотчас же она снова уставилась в пространство.
— Эстер, я — Макс Липшиц, друг Сабины.
— Сабина? Где Сабина?
У нее оказался неожиданно сильный голос.
— Сабины здесь нет. Меня зовут Макс, я специально к вам приехал. Госпожа Эдельштайн?
— Эдельштайна больше нет, — прошептала она.
— Что с ним случилось? — осторожно спросил я.
— Эдельштайн умер, Эдельштайна убили, он мертв!
Это она сказала громко.
— Эдельштайн был евреем, — добавила она.
— Кто его убил? — спросил я.
Она не ответила.
— Эстер?
Она молчала, продолжая глядеть в пространство.
— Я был у Лизы Штерн.
Она ничего не ответила, но, широко раскрыв глаза, уставилась мне в рот. И начала подниматься.
— Эстер, я виделся с Лизой Штерн.
— Да-да, теперь я знаю все! — Она погрозила кулаком. — Что он убийца, убийца! Подлый предатель! Я точно знаю! — Она уже кричала.
Какая-то нянька вошла в комнату и подозрительно посмотрела на меня, потом на нее.
— Все в порядке, госпожа ван Халл? — спросила она. — Может быть, вам лучше сесть?
— Пошла вон, лахудра, — бесстрастно ответила Эстер.
Нянька, качая головой, вышла. Эстер заговорщицки поглядела на меня. И я понял, что она не так безумна, как прикидывается.
— Они поджидают в коридоре. Они шпионят за мной. Погляди-ка, ладно?
Я выглянул в коридор. Там было пусто. Я вернулся в комнату.
— Эстер? Сэм Зайденвебер написал воспоминания.
Ее бледно-голубые глаза теперь смотрели на меня.
— Макс, — сказала она. — Ты правда тот самый Макс?
— Да, Эстер. Как у тебя дела?
— Боже мой, Макс, неужели ты до сих пор ее ищешь?
— Да, Эстер, я ищу ее. Я все еще ищу ее. Ты не знаешь, где она?
— Бедный Макс. Сабина никогда не вернется… — Она заплакала. — Оставь ее в покое, Макс. Я так долго ее не видела.
— Да, но… — Я понял, что так мне ничего не добиться, и спросил по-другому: — Кем был Эдельштайн?
Ее взгляд оставался ясным, голос стал выше и звучал нормально.
— Макс, — сказала она, — я могу тебе доверять? Ты действительно был у Лизы Штерн?
Я кивнул. Она пристально посмотрела на меня. Потом глубоко вздохнула:
— Тогда ты все знаешь.
— Да.
— Извини меня, Макс. За то, что раньше я никогда… Это было просто невозможно…
— Я понимаю, — к своему собственному изумлению пробормотал я.
53
Дрент — провинция на северо-востоке Нидерландов, в которой большая часть населения говорит на нижнесаксонском диалекте немецкого, отчего местный голландский язык приобретает специфическую окраску.
54
Сэр Мартин Гилберт (р. 1936) — английский историк, автор биографии Черчилля, книг по еврейской истории и о Холокосте.
55
Хелен Эпштейн (р. 1947) — американская писательница и журналистка, главная тема ее творчества — судьба европейских евреев.
56
Ханна Арендт (1906–1975) — философ, писательница, во время Второй мировой войны бежала из Германии в США.