Повторился удар в дверь. На этот раз её пробило: в дыре показалась металлическая лапа роботария. Падальщик, пытавшийся всё это время вызволить из заточения девушку, начал крошить дверь.
Выбравшись из квартиры, Анастази рефлекторно задержала дыхание. Элегическое загрязнение стало столь велико, что плотность парящего в воздухе субстрата мгновенно забила нос. На лестнице в глазах окончательно потемнело, и только благодаря усилиям своего временного спутника Анастази выбралась наружу.
Эпизод третий
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
Вестаниловская 28-1
2-26/995
— Ну посмотрим, как они справятся без АДАМ… Выслали всех пилотов и стоят с пафосными минами… — под нос бормотала Нина, складывая вещи в рюкзак. — Превозмогаторы [драные]…
Выпрямившись, она сдула упавшую на лоб прядь и упёрла руки в бока. На застеленной кровати лежал распечатанный билет на автобус. До выезда оставалось чуть больше пары часов. Девушка, взволнованно закусив губу, взяла распечатку в руки. Обнаружила, что место её шло 47-ым. Точно таким, под каким значился их с матерью номер в сгоревшей «Каэльтине Дунарии».
Листок выскользнул. Недоброе предчувствие овладело Ниной. В надежде отвлечься, она подошла к окну и застыла, когда увидела у староградского причала непобедимую «Каэльтину Дунарию» — теплоход, переживший всех своих тёзок.
Из каждого утюга и самовара звучали гимны почившего царства. Слова, написанные чуждым языком. Лучшие теноры мёртвого мира воспевали Карпейское Каэльтство, его независимость и свободу, и Дунари, как бы вторя им, утягивала речной флот на дно. Рубиновые волны сокрушали лайнеры и сухогрузы. Разваливали водные вокзалы и городские причалы. Только «Каэльтина Дунария» ещё держалась на плаву: члены команды вёдрами выливали заливающуюся за борт воду, не позволяя кормилице погубить свою дочь.
— Он что, всё ещё здесь? — Нина, силясь высмотреть кого на верхней палубе, прищурилась.
Разблокировав протофон, девушка написала Ливерию. Затем ещё раз и ещё. Когда прошло более получаса, а ответа всё не было, Нина решила позвонить. Ей было всё равно, сколько это будет стоить — об этом она не думала, когда один за другим капали гудки.
Звонили в Карпейском Каэльтстве нечасто — из-за дороговизны связи. Мгновенной последняя никогда не была. Сетевых мощностей обычно хватало только на обмен текстовыми сообщениями, а взаимодействия с фотографиями и видеоматериалами из-за ограничения скорости требовали некоторое время на загрузку.
— Нина? — Из-за шума воды голос Евгения едва пробивался. — Ты чего звонишь?
— Мне кажется, — взволнованно начала та, поглядывая на качающийся корабль, — или я и вправду вижу твой теплоход?
Связь перманентно ухудшалась. Динамики разрывались хрипами и бьющим по микрофону ветром. Нина поморщилась, когда посторонние шумы сорвались на душераздирающий писк.
— Не кажется, — донёсся ответ. — Ты что, ещё не уехала?
— Нет. Я это… Я пыталась записаться на Нисхождение. Не взяли… А эвакуационный автобус… Я боюсь на нём ехать.
— Если хочешь, — сказал русский, — давай ко мне. Мы уплывём, как починим генератор, но сейчас бы нам не помешала твоя помощь.
Нина приняла его приглашение. У неё оставалось меньше часа до закрытия Моста Вечности. В тот момент девушка ясно осознала, что домой больше не вернётся. Когда со сборами было покончено, посыльная в последний раз окинула взглядом свою комнату, после чего пошла на выход.
Вестаниловская опустела навсегда.
Памятуя о засилье столицы роботариями, Нина не рискнула пройти по главной улице. Машины до того тщательно исполняли свою работу, что с Чековки непрестанно тянуло кровью. Иной раз казалось, что по плиточному склону бежала и струилась она. Вороны не умолкали. Не стихали и выстрелы. Сливаясь с раскатами грома, они барабанами в перепонках вторили торжеству мира, рождаемого в агонии зимы.
Над Староградом резонировал воздух. Переулками да дворами Нина выбралась к набережной. Площадь у монумента размыло. Плиты через одну провалились, и вместо грязи на поверхность смотрели сгустки подземной тьмы.
Нина, прислонившись к стене, затаилась, когда увидела бредущую к монументу фигуру. Охотница в пышущей элегией форме пошатывалась. Ноги её скользили по залитой набережной. Маска отсутствовала — опаленные отравой волосы обламывались даже при незначительном ветре, и плечи девушки осыпали блондинистые пряди.
***
Не успела Анастази сделать и нескольких шагов, как земля ушла из-под ног. В прямом смысле. Набережная расслоилась, и часть площади под монументом провалилась. Болото перетекло в подземелье. Вестница приземлилась точно в месиво из крови и грязи. Зацепившись за врезавшуюся пол плиту, девушка поднялась на ноги и оглянулась.
Это был вестибюль так и не открывшейся станции метро. Вместо часов посреди помещения отныне стоял гостиничный монумент, покосившийся и сломленный.
Внезапно у края поверхности кто-то появился. Не успела Анастази скрыться в тени, как зазвучал голос:
— Нази? — вглядевшись, спросила Нина и плотнее прильнула к обрыву. — Это ты?
— Нина? — последовало не менее удивлённое.
Для обеих встреча оказалась неожиданной. До этого девушки пересекались неоднократно, но знакомством обзавелись недавно — именно Нина в декабре прошлого года поспособствовала Анастази в нелегальном выезде за границу.
— Ты как? — Нина мигом спустила с плеч рюкзак и чуть ли не по пояс в него залезла. — С тобой всё нормально? Ты не поранилась?
— Да-а… Вроде нет, — с небольшим промедлением ответила Лайне. — Правда, здесь очень темно.
— Нужен фонарик? У меня где-то он был, сейчас! — Не успела Анастази отреагировать, как ей в ноги упал компактный фонарь. — Подожди, я сейчас придумаю, как тебя…
Не успела Нина договорить, как репродукторы запели тревогой. Девушка отшатнулась от края дыры и, вцепившись ладонями в разбитые камни, оглянулась. Вдали зарябили сверкающие в сумерках клювы, и строевой шаг эхом потянулся к набережной.
— Только не это, — вымолвила Нина.
Анастази не к стати услышала это:
— Что случилось?
— Они идут, — Нина нервно пыталась застегнуть рюкзак, — болванчики. Я спущусь к тебе.
— Что? Нет! — запротестовала Лайне, и посыльная оцепенела. — Здесь небезопасно, Нина. Беги, пока есть возможность! Встретимся на поверхности!
Рассудив, та согласилась:
— Ладно.
Схватив рюкзак, Нина поспешила в сторону Моста, но и с его стороны потянулась вереница патрулей. Девушка, опасливо поглядывая на реку, начала пятиться.
На набережную вышли роботарии-охотники. Единым строем они, повернувшись, двинулись прямо на Нину, и она с поднятыми руками замерла на балюстраде. От волнения ноги девушки подкосились — равновесие сохранялось с трудом.
— Госпожа, — искусственными голосами заговорили машины, — немедленно спуститесь на землю. У вас три секунды.
— Нет, — одними губами возразила Нина. — Я не позволю себя отменить.
Только она крыльями расправила руки, как прогремели выстрелы. Набережную заволокло дымом пороха. Пули почти не задели девушку, но пара — пришедшиеся прямиком на плечо и живот — прошли навылет и оставили дыры размером с целый осколок, диаметр которого составлял около пяти сантиметров.
Нина пошатнулась. Чуть запрокинула голову — глаза её закатились, и тело упало в воду. Кровь девушки слилась с Дунари. Покуда шок блокировал боль, посыльная всеми силами боролась за жизнь.
Рот Нины открылся в паническом ужасе, и она выпустила из лёгких остатки кислорода. Пузырьки воздуха взметнулись к поверхности и, достигнув её, разорвались плеядами взрывов. Когда органы дыхания обожгло болью, Нина активней заработала руками и выплыла. Сделала жадный вздох. Пропитанные кровью волосы облепили голову, и первые несколько секунд посыльная ничего не могла увидеть.
— Нина! — в стороне прозвучал крик Ливерия.
Девушка, убрав прилипшие к лицу волосы, повернулась на голос. До «Каэльтины Дунарии» оставалось совсем немного, но из-за сильных волн расстояние казалось непреодолимым. Евгения Нина разглядела не сразу: капитан стоял вплотную к борту, и некогда белоснежный китель сливался с водой.