Дома, что минутой прежде казались покинутыми, распахнули свои двери и выпустили наружу под сотню сектантов. Среди них были как новообращённые — вчерашние жители столицы, рядовые граждане да госслужащие, — так и служители миропорядка.
— Изменница… — на выдохе произнесла Агния.
Вмиг часть красморовцев обратилась против своих же. То же произошло и с Чёрными Зорями — кадильницы зачадили литфием, а на крышах засверкали кинжалы да мечи. Напряжение стало почти осязаемым. Несколько мгновений замешательства обратились в вечность. О приближающемся Восхождении будто все позабыли. Вилена Вейнберг спокойно прошла через замершие ряды. Глаза её закрывала серебристая маска, повязкой скрывающая пустые провалы.
— У вас ещё есть шанс обрести деми внутри себя, — призывала оставшихся Вилена, но Слово её не находило отклика в пострадавших сердцах. — Когда-то вы убивали моих деми и принуждали нас отрекаться от веры. Но мы выжили и вместо того, чтобы уподобиться вам, даём выбор: отрекитесь от глаз своих и узрите истину или умрите во имя своих заблуждений.
Словно зачарованные, некоторые покорно внимали её голосу. Зачатки древней силы, магического Слова, овладели разумами наиболее слабых и податливых.
— Примкнёшь ли ты к нам, — к реальности Агнию вернул голос одной из вестниц, — сестра?
Гарпия с трудом отвела взгляд от площади. Повернувшись, она столкнулась с обращёнными на неё взглядами той пары жриц, что до этого раскуривали фимиам.
Агния решительно отбивалась от тех, кого в иные времена посчитала бы сёстрами по оружию. Не питая иллюзий о Чёрных Зорях, Майнью ударила напавшую на неё вестницу в живот, а после выхватила из её ножен кинжал и загнала той в сердце. Умерла сектантка быстро — впрочем, не успела Агния это отметить, как на неё двинулась вторая вестница. Гарпия вырвала из груди убитой оружие и, выставив руку с ним, выжидающе замерла.
— Этому не бывать! — рявкнул подоспевший из депо Ланц. Его сопровождала тройка охотников в поясах, собранных из человеческих зубов.
— Хорошо, — ответила Вилена и взмахнула обтянутой демиганом рукой. Тотчас перчатка трансформировалась в обёрнутый колючей проволокой меч.
Чем больше демиган окропляла кровь убитых, тем плотнее культистку закрывали деметалловые пластины, и с каждой впитанной каплей броня становилась мощнее и крепче.
Это могло бы перерасти в бойню, окажи демиборцы организованное сопротивление. Вместо этого лишь единицы пытались остановить неминуемое — в массе своей они поодиночке бросались наперерез Вейнберг, и когда она убивала одного, до неё только добегал другой.
Но не только мечом пытались остановить жрицу. Как и холодное оружие, огнестрельное оказалось бессильно против владеющей демиганом женщины. Пули рикошетили от неё, а те, что имели радиоактивный сердечник, каплями дождя стекали по демиургическим доспехам. Едва они достигали её, как на теле клочками прорастала броня — кольчужная, латная или самая простая пластина. Чем больше стреляли в культистку, тем быстрее и мощнее тело её покрывалось доспехами. Незаметно для окружающая присущая вестнице хрупкость обратилась металлом; увеличился рост Вейнберг, тонкость скрылась за деметалловыми массивами.
Прежняя Вилена, чьё тело источало болезненную слабость, исчезла. Вместо неё появилось нечто, отдалённо напоминающее тихоходку — доспехи, уродливые по своему происхождению, дышали не только металлом, но и изувеченной органикой. Шлем, будто свитый из когда-то каштановых волос, серебрился окровавленными перьями, а из плеч, точно на месте суставов, проступали человеческие черепа. Чем больше трупов ложилось подле культистки, тем больше становилось голов: наростами они поражали руки, лопатки и спину. Только по-прежнему осиная талия да обрывки платья позволяли признать в существе женщину.
— Плохая ситуация всегда может стать ещё хуже, — расправившись с угрожавшими ей вестницами, пробормотала Агния и отцепила от пояса рацию. — Ланц! Бакхус! Меня кто-нибудь слышит?!
Ответа она получить не успела.
К тому моменту площадь затопило кровью. Не успевала та испаряться или впитываться, как новые её потоки омывали брусчатку. Казалось, что сами кровореки обрушились на Дангери и неминуемо питали ею почву.
Подземные толчки стали интенсивней. Точно дремавшее прежде сердце наконец набрало темп. Земля, как и стоящие на ней постройки, лихорадочно задрожали. Покосился, вздрогнув, Джестерхейлов памятник — постамент раскололся надвое. Отломилась кисть с поводьями, и из-под каменной оболочки посыпались осколки костей.
По швам поползла площадь. Провалились несколько квадратов по центру. На поверхность забил красный фонтан. Его воды полнились грязью и строительным мусором. Прямо под ноги Агнии прилетела табличка с номером поезда метрополитена. Дрожащими руками гарпия подняла её и поднесла к самым глазам.
Крематорское депо сложилось карточным домиком. Сначала накренилась башня — гонг, качнувшись, загудел, — затем она завалилась набок. Проломила черепицу. За считанные секунды развалилась вся левая часть; на фасаде остался ровный срез панелей. Под грудами строительного мусора ещё виднелся диск чёрной бронзы. Зловещим звоном звучал его бой. Трубы уцелевших репродукторов несколько секунд транслировали по городу его эхо.
Раскол достиг «Диверри». Комплекс начал коситься и, утягивая за собой землю вокруг, обрушился на Дунари. Участок реки отрезало от внутреннего речного канала — поднявшиеся волны-убийцы похоронили под собой оставшиеся корабли, и только «Каэльтина Дунария» осталась на плаву.
Поднялся ветер. Флагом алели волосы Агнии Майнью. Гарпия, вцепившись в установленную на крыше антенну, подошла к самому краю площадки и посмотрела вниз.
Взрыв. Утробный гул.
Из-под земли вырвалась огромная рука.
Эпизод четвёртый
Карпейское Каэльтство: Градемин (Староград)
теплоход «Каэльтина Дунария»
2-26/995
Нина проснулась от невыносимого грохота. Открыв глаза, она обнаружила себя лежащей на топчане в одной из кают «Каэльтина Дунарии». Пропитанная кровью одежда лежала в углу; вместо неё на девушке была блеклая гимнастёрка с нашивкой российской императорской армии и штаны на пару размеров больше. Оттянув ворот, посыльная обнаружила, что плечо её было обработано и перебинтовано — с соседнего стола, когда теплоход накренился, упала аптечка. Железный ящик открылся, и по полу покатились пузырьки да склянки с упаковками бинтов.
Резво подскочив, девушка бросилась собирать всё обратно. Запоздало пришла головная боль. Утрамбовав выпавшее обратное в аптечку, посыльная, морщась, поставила ящик на место и взялась за голову. На теле да во рту ещё ощущался тяжёлый вкус апейрона: казалось, её до самых костей напитали аэрозолем в надежде, что пройдут даже те раны, что она получила ещё когда-то в детстве.
Когда боль отступила, Нина поспешила покинуть каюту. Обувь её также не пережила купания — заместо весенних ботинок у подножия топчана стояла пара кирзовых сапог. Оказались те неожиданно по размеру, и девушка наконец выбралась наружу.
— А вот и наш улов, — проговорил один из роботариев, когда программа зафиксировала появление на палубе ещё одного биологического организма. Голос машины лишился былой чистоты — залитые водой динамики противно хрипели. — Это белуга?
— Дурак, — дав подзатыльник, в тон отвечал ему второй роботарий. Действия его были заторможенными, а шарниры правой руки разболтались и периодически искрились. — Это человек. Мы уже не на рыболовецком судне.
— Тогда почему мы её выловили из воды?..
Нина со странным весельем слушала разговор двух роботариев. Прежде их внешность немногим отличалась от человеческой, но теперь, спустя дни Воздействия паров кровореки, обшивка их корпусов износилась и облезла, а программное обеспечение начало сбоить. Посмотрев по сторонам, девушка обнаружила на палубе ещё пять фигур — самая дальняя принадлежала Евгению Ливерию. Он наравне со своими подчинёнными выгребал с судна воду. Несмотря на все усилия мужчины, время от времени корабль подтапливало, но каждый раз затопление удавалось предотвратить.