Тамар отвернулась от него и поспешила в дом. Она поняла, что пойдет на их тайные встречи. Ей были необходимы волнующие чувства новизны, теперь, когда этот мерзкий Бартли был далеко.
Однажды Тамар пришла на место встреч пуритан. Эти сборища были явно не для нее. Она казалась там райской птичкой в стае воробьев и чувствовала, что пуритане относятся к ней враждебно. «Для чего Хьюмилити пригласил меня сюда?» — не понимала она.
Заканчивая проповедь, Хьюмилити сказал:
— Среди нас нет такого, кто не мог бы обрести спасения, желая этого.
Тамар знала: он сказал это для нее.
Но она стояла в стороне, ей были чужими люди, среди которых она жила в детстве. Один лишь Хьюмилити хотел стать ее другом. Она слушала его проповедь, видела выражение искренности на его лице. Здесь перед ней открылся храбрый человек, вовсе не такой, каким казался в саду. Здесь он был настоящим лидером.
Она испытывала гордость за то, что спасла ему жизнь. Тамар была вправе окинуть ироническим взглядом лица собиравшихся с сознанием того, что никто из них не осмелился бы сделать для него то, что сделала она.
Больше она не ходила на их встречи.
Симон Картер уже покинул Плимут. Исклеванные воронами тела нескольких мужчин и женщин гнили, болтаясь на виселицах.
«Если бы не я, — думала Тамар, — Ричард мог бы быть в числе этих несчастных».
Она вспоминала также ту ночь, которая стала для нее самой памятной в жизни и самой позорной. Глядя на море, она думала о Бартли. Где-то он теперь? Где-то в Испанском море? Быть может, он высадился на берег. Может, заманивает других женщин, как заманил ее? В гневе она отворачивалась от моря, но зеленая трава напоминала девушке тот день, когда он увидел ее нагую на траве и набросился на нее. Она не могла избавиться от мыслей о Бартли.
Однажды, когда Аннис вошла к ней в комнату, Тамар поняла: что-то случилось.
— В чем дело, Аннис? — спросила она. Аннис опустила глаза.
— Беда, мисс, беда приключилась со мной.
— Я знаю, — ответила Тамар, — ты беременна.
Аннис подняла на нее изумленные глаза.
— Так вы это заранее знали, мисс?
Тамар выслушала эти слова не без удовольствия.
— И надо же было этому случиться со мной! — вздохнула Аннис.
— Так ведь ты, поди, много раз миловалась с Джоном в старом сарае!
— Стало быть, вы сняли приворот, мисс?
— Ты не могла быть столько раз с парнем и не забеременеть. Скажи об этом Джону, он должен жениться на тебе.
Аннис ударилась в слезы.
— Да ведь Джон живет в доме вместе с Уиллом Спиерсом и Даном Лэйманом. Он не может привести туда жену.
— Теперь ты можешь попросить, чтобы тебе дали отдельный дом.
— Пустых домов у нас нет.
— Твой отец с матерью должны позволить вам жить на ферме. Разумеется, они позволят, как только узнают об этом.
— Моя мать говорила, что свернет мне шею, если со мной приключится такое. А отец запорет меня до смерти.
— Это они прежде говорили, Аннис. А теперь они поймут, что за тобой будет нужен уход. Они должны помочь вам с Джоном.
Аннис заревела еще пуще.
— Да ведь я говорила Джону, что приворот поможет и бояться нам нечего. Вроде до поры так оно и было. А теперь я не смею сказать ему это.
— Аннис! — воскликнула Тамар. — Ты просто дура!
— Так ведь все женщины таковы, думается мне.
— Перестань реветь, Аннис. Я что-нибудь придумаю.
Аннис опустилась и обняла колени своей госпожи.
— Избавьте меня от этого, мисс. Говорят, ведьмы могут сделать это.
— Нет, Аннис, этого я не могу сделать.
Надежду словно ветром сдуло с лица Аннис.
— Было бы неправильно делать это. Но ты не бойся, я позабочусь о тебе. Постараюсь помочь. А ты должна доверять мне.
— Ах, я верю вам, мисс. Верю всей душой!
— Ты знаешь, что затеял этот дурак, Хьюмилити Браун? — спросил Ричард. — Он устраивает сборища пуритан! Более того, он ходит по округе и пытается обращать людей в свою веру. Это крайне опасно!
— Он очень храбрый, но недальновидный человек, — ответила Тамар.
— Я поговорю с ним. Пошли за ним кого-нибудь из слуг.
— Я схожу сама и приведу его к вам.
Она вышла в сад.
— Хьюмилити Браун, ваш хозяин желает поговорить с вами. Я вижу, вы удивлены. Он узнал, что вы собираетесь на тайные сборища. Мало того, что подвергаете себя опасности, вы можете накликать беду и на других. Он очень сердит на вас.
— Ежели они хотят спасти свои души, это касается только их самих, — ответил он, — тело бренно, а душа бессмертна.
— Вы должны сами поговорить с ним. Я только желала сказать вам, что не предавала вас.
— Я ни одного мгновения не сомневался в этом.
— Спасибо, а сейчас ступайте к нему. Ваш господин не любит ждать.
Она невольно восхитилась тем, как благородно он держался перед Ричардом, как смело и умно отвечал на вопросы. Храбрый человек… этот Хьюмилити Браун! Она сравнила его с Бартли, и при воспоминании о том, что было трудно забыть, ее рот крепко сжался.
— Я знаю, — сказал Ричард, — что вы уверены в своей правоте. Но вы нарушаете закон нашей страны, а это не может быть справедливым.
— Я знаю только один закон, сэр… Закон Божий.
— По-видимому, у каждого свое мнение, — холодно заметил Ричард, — на чьей стороне Бог — на вашей или на стороне англиканской церкви. Но я послал за вами не для того, чтобы разводить дискуссии. Я лишь желаю задать вам вопрос: быть может, вы и родились, чтобы стать мучеником, но можете ли вы требовать это от других?
— Ежели они желают спасти свою душу, то должны молиться Господу как подобает праведникам. Сын Плотника проповедовал скромность и простоту, а церемонии англиканской церкви почти столь же пышны, как у папистов. Чем англиканская церковь отличается от римской? Ответ один: во главе одной стоит король, во главе другой — Папа.
— Вы придаете слишком большое значение методам и ритуалам богослужения. Я не одобряю тех, кто посылает людей на смерть за то, что они поклоняются Богу иначе, чем они сами. По моему мнению, люди, которые говорят: «Вы не правы, потому что поступаете не так, как я!», — слишком самонадеянны. Самонадеянность есть грех, не так ли? И этим грешат как католики, так и пуритане… и прочие секты. Иисус сказал: «Не каждый, кто назовет Меня Господом, войдет в царствие небесное, но тот, кто исполняет волю Отца Моего». А разве на вас не лежит грех гордости, коль скоро вы постоянно благодарите Бога за то, что вы не такие, как другие люди? Что, если я сообщу о вас и ваших сборищах?
— Сообщите, ежели вы считаете это своим долгом.
— Ричард, — вмешалась Тамар, — вы всегда говорили, что люди вольны сами выбирать, как им молиться Богу.
— Говорил и верю в это. — Он повернулся к Хьюмилити. — Все, что я требую от вас — быть осторожнее!
— Спасибо, сэр, мы будем осторожнее. И мы были бы польщены, если бы вы пришли на наше богослужение.
— Что? — крикнул Ричард. — И вы осмеливаетесь приглашать меня?
— Вам надобно спасать свою душу, сэр.
— Да он намного лучше вас при всем вашем благочестии! — возмутилась Тамар.
— Я не утверждал обратное, — ответил Хьюмилити.
— Но вы подумали это. Я прочла это в ваших глазах.
Тамар и Ричард в ярких богатых нарядах и Хьюмилити в скромной темной одежде составляли резкий контраст.
— Не главное иметь доброе сердце, — сказал Хьюмилити, — главное — быть храбрым и терпимым. И непременно надобно молиться должным образом.
— То есть на пуританский манер! — не без сарказма заметил Ричард.
— Да, сэр.
— Можете идти. И помните мое предостережение.
— Благодарю вас, сэр.
Он поклонился с торжественным и печальным видом, но, уходя, повернулся к Тамар.
— Покайтесь, прошу вас. Покайтесь, пока не поздно. Я буду молиться за вас обоих, за спасение душ ваших.
Когда он ушел, Тамар сказала Ричарду:
— Я никогда еще не видела человека, столь уверенного в правоте своего дела.