Я тряслась от страха и старалась смотреть в тёмный потолок.
Пусть уж опорочат меня… Меня, но не мою сестру. Уж лучше я выиграю время для неё, но не дам ей погибнуть!
Эта… Режущая… Ужасная боль внизу… Словно в тебя проникает большой и толстый кусок кости обмотанный кожей.
Я плакала, кусая губы в кровь… Но смотрела на сестру, что содрогалась в ужасе и пыталась найти хоть что-то, чтобы освободиться.
— «Прошу… Найди хоть что-нибудь… И беги! Беги, сестрица! Ты должна выжить!» — молила я всей душой Антуанетту одними лишь полными слёз глазами и криками, в которых я не посмела проронить и слова.
И пока эти чёртовы ублюдки были заняты мной долгие, сравнимые для меня с вечностью минуты мучений, боли и унижения, моей сестре удалось освободиться от пут, какими её повязали, в отличие от меня.
Но вместо того, чтобы бежать и звать на помощь, Антуанетта совершила свою роковую и последнюю в своей жизни ошибку…
Схватив ножик из лежащего на полу пиджака, моя сестра бросилась на своего же жениха. Она пронзила его плечо острием тонкого клинка, но не так глубоко, чтобы добраться до его чёрного и ядовитого сердца.
Джош стал сопротивляться и пытаться сбросить с себя Антуанетту.
Как он покрывал её имя грубыми словами… Как потом схватил её за волосы, повалил на пол и… Задушил… Задушил единственного родного мне человека… Также надругавшись над телом моей сестры, пока та задыхалась от нехватки воздуха и боли в шейных мышцах…
В этот самый момент… В момент смерти Антуанетты время словно замедлило свой ход.
— Антуанетта! Нет! Нет-нет-нет-нет-нет! НЕТ! Только не это! — я закричала со всей силы сквозь слёзы, моля Бога, чтобы всё происходящее оказалось лишь сном, лишь моим ночным кошмаром, который скоро кончится.
Но этого не происходило. Никто не внял моим молитвам, никто не откликнулся на них… Совершенно никто.
Во всяком случае… Бог… Люди… И ангелы… Не услышали именно они…
Зато услышал тот… Тот, кого не стоило бы ждать, стоило бы лишь гнать прочь, дабы закончить страдания свои хотя бы таким тяжёлым путём…
— Чистая, несчастная и изглоданная душа… Поруганное тело… Уничтоженная семья… — раздавался голос в моей голове. — Не кажется ли тебе, что нужно не принимать сию судьбу, а бороться с ней?
— У меня больше не осталось ничего… Ничего, за что бы стоило бороться в этой жизни… — шептала я, роняя слёзы, полные горечи, и лёжа на холодном, грязном полу. — Какой смысл бороться дальше и продолжать жить дальше в этом проклятом чёртовом одиночестве?
— В том, что ты одна, сможешь повелевать ими всеми. Что ты сможешь видеть всё нутро этих грязных животных. Ты будешь палачом, карателем. Носителем справедливости. Разве не хочешь ты иметь ту власть, что имела семья твоя до того несчастного случая? Разве не хочешь искоренить всю семью этого ублюдка, что сейчас пьёт вино за ваши с сестрой смерти? Не хочешь стать властительницей демона, который защитит твою жизнь?
— За любую власть и защиту, так или иначе, а всегда приходится платить… Я же уже достаточно заплатила за свою треклятую жизнь, которая скоро оборвётся в том или ином случае…
— Отдай мне свою душу, и никто не посмеет тронуть тебя. Я буду твоим верным слугой до тех пор, пока не настанет твой истинный час… И у тебя будет всё! Подумай об этом, милая юная Андреа.
Через несколько мгновений в противоположном от себя углу я увидела тёмный силуэт существа с алыми глазами, зрачки которых были вертикальными, и спокойной, но в то же время хитрой улыбкой.
— Ты знаешь, что в моих словах есть правда, — в его мирном и манящем голосе послышалась лёгкая усмешка. — И также понимаешь, что даже смерть не принесёт тебе покоя, что ты так будешь жаждать после.
— Месть также не принесёт мне ни покоя, ни облегчения… — вновь прошептала едва ли слышно я в ответ.
— Однако она даст тебе повод не допустить такие же жестокие поступки со стороны других людей, — демонические глаза сверкнули кровавыми рубинами в полумраке. — Выбирай… Либо умереть, оставив этот мир без правосудия… Либо жить, как палач и судья, несущий правосудие тем, кто будет достоин этого. Станешь той, кто покарает тысячи таких же вероломных животных в людской шкуре.
А ведь этот демон был прав во многом.
Стоило мне взглянуть на тело моей мёртвой сестры, что погибла незаслуженно, не по справедливости… Стоило взглянуть на саму себя, избитую, опороченную, униженную… И стоило представить, скольких ещё девушек, женщин и не только, но ждёт такая же учесть, как во мне проснулось некое жгучее чувство, незнакомое раннее.