Я более смелым, властным шагом вошла в холл, сжимая рукоять трости в своей руке.
И когда я стала идти внутрь холла под стук трости, то открыто увидела побледневшее на краткий миг лицо Конуея, эти уродливые выпученные от страха глаза и проступивший на его лбу и щеках пот.
Ах, как же сладок запах страха твоего врага, как прекрасна лёгкая дрожь мужских ладонях и эти искорки в глазах.
— Вы хотели меня видеть, мистер Конуей? — мой голос раздался резко и громко, словно гром среди ясного неба. Я поднялась на третью ступеньку лестницы от пола, чтобы казаться истинной хозяйкой, что была выше даже своего дворецкого. — Надеюсь, Вы объясните мне причину своего столь позднего визита?
— Д-да… — кратко запнулся отец грязного похотливого жениха моей покойной сестры. Он быстро стёр платком пот со своего лица, будто вспотел от лёгкой духоты в холле. — Простите, на миг мне казалось, что…
— Прошу Вас, мистер Конуей, изложите цель своего визита и успокойте своих людей. Как-никак, но они в моём доме, а не на Вашей «ферме».
— Да эта девчонка, похоже, совсем зазналась, — едва ли слышно рыкнул Дэвид, что стоял ближе всех к Майклу. — Убила сыновей господина, а теперь строит из себя едва ли не саму Королеву Англии.
— Дэвид, повторю, мы здесь не ради самосуда, — старший Конуей заставил своего наёмника замолчать одним лишь взглядом, а после обратился ко мне: — Леди Андрэа, мы явились к вам в столь поздний час за тем, чтобы прояснить одно событие и разобра…
— Разобраться в причине столь жестокой смерти Ваших сыновей? — закончила я, выгнув бровь с ледяной ухмылкой на губах, чем заставила мужчину невольно слегка побледнеть.
— Т-так… Это всё-таки Вы? Простите, миледи, но… Скажите, что Вы шутите.
— Вовсе нет, — хладно ответила я этому господину, смотря прямо ему в глаза, как зверь готовящийся напасть. — Ваши сыновья были преданы моему суду за похищение, поругание моей чести и убийство моей сестры, что могла бы стать Вашей невесткой. За подобное грязное и жестокое преступление не откупиться ни тюрьмой, ни деньгами, ни смертным приговором, вынесенным судом.
— Н-но я… Я не понимаю…
— А мне кажется, всё Вы прекрасно понимаете и осознаёте, как и Ваши люди. Вы ведь приехали сюда далеко не за правдой, а за местью и наживой.
— В-вовсе нет… — Конуей занервничал, и я отчётливо видела, как дрожат его губы и зубы. — Я приехал, чтобы попытаться выяснить правду и причину смерти своих сыновей… Но нет. Я не верю, что Вы способны на такое.
— Если Вы не верите, то Вы ещё больший глупец, чем мне казалось, — я сжала трость отца с силой и чётко стукнула ею о ступень. — За то, что ваши сыновья сотворили с моей сестрой и со мной, они заслужили кару во сто крат хуже, чем даже смерть от моих рук.
Сию же секунду я услышала резкий хлопок, а потом возле своего уха резкий свист. Но сама даже не содрогнулась, хотя поняла, что в меня стреляли, но случилась осечка.
Наверняка Себастьян сделал так, чтобы человек Майкла промахнулся.
Я гневно прищурила глаза, стукнула громко тростью по ступеньке и закричала:
— Вы были бы не то что плохим свёкром, но и плохим «тестем»!
Сигнал был дан.
Все мои слуги в то же мгновение вышли из своих «укрытий» и начали нападать на наших новых «гостей».
Те, что находились на втором этаже, стали метко обстреливать врагов из пистолетов и ружий, что имелись в арсенале моего отца. Те же, кто скрывался на первом этаже, бежали на наёмников со всем, что попалось им под руку. Были и смельчаки, что били и душили людей Конуея буквально голыми руками.
И только мы с Себастьяном стояли в полном покое.
Меньше, чем за минуту все наемники Майкла Конуея лежали мёртвыми, заливая пол своей зловонной кровью.
Только сам предатель стоял в ужасе и смотрел на меня, как на подобие дьявола, что желал отправить его душу в Ад
— Себастьян. Заставь его страдать.
Краткий кивок, резкий рывок, и дворецкий оказывается рядом с представителем высшего общества.
Он грубо вытаскивает из его рта язык и начинает прорезать его на две части, пробираясь всё глубже к корешку. Клинок режет губы, дёсна.
Кровь льётся изо рта Конуея ручьями, и я вижу, как демон вонзает кинжал в его глотку, но так, чтобы можно было сделать ловкий надрез.
Себастьян совершает два надреза, и голова мстительного отца свисает на левое плечо своего хозяина.
В бледнеющих глазах остаётся ужас от боли и страха, что устремлены на меня и моего верного дворецкого.
Его отвратительный хриплый голос.
О, как же приятно мне было видеть, как умирал родитель ублюдков, что навсегда изменили мою жизнь!