– Тогда этот месяц им нужно прожить полной жизнью, верно? Ни в чем себе не отказывая, – говорю я.
Элла хихикает.
– В таком случае, может, купим для них какое-нибудь угощение, типа какие там дают собакам у ветеринаров?
– Давай все-таки не будем заходить так далеко… Но дело в том, что каждое животное и насекомое – это живое существо. Все они заслуживают хорошего отношения. И вот что, Элфи: если ты сегодня отвечаешь за Тянучку, то, значит, надо в первую очередь подумать о его потребностях. Конечно, это классно, когда есть возможность вытащить его из клетки, но если это происходит неконтролируемым образом, без ведома миссис Флеминг, то может быть чревато… Лучше тебе придумать другой способ поиграть с ним. Например, ты мог бы взять пару старых картонных трубок от бумажных полотенец и попросить ее положить их ему в клетку, чтобы ты мог наблюдать, как он пролезает туда-сюда сквозь них, или что-нибудь в этом роде, хорошо?
– Да, мам. Я сделаю все как следует, обещаю.
– Ну вот и славненько. В ванной есть уже пустой рулон, а тот, что на кухне, вот-вот закончится, так что можешь взять их с собой, если хочешь.
Приканчиваем завтрак, и как только Элфи собирает картонные трубки от бумажных рулонов, прощаемся с Марком. Мы с ним так и не обсудили кошмарный сон, который приснился мне этой ночью, – эта тема решительно отметается вместе с любым упоминанием об исчезновении Оливии. Оба вопроса слишком сложны, чтобы их можно было легко затронуть. Десятичасовые новости не добавили ничего такого, чего мы бы уже не знали о ее похищении. Наверное, полиция пока предпочитает умалчивать о своих достижениях, а может, у них вообще нет никаких зацепок, версий или подозреваемых. От любого из этих сценариев у меня кровь стынет в жилах. Очень надеюсь, что Оливию найдут уже сегодня.
– Кстати, я, наверное, сегодня вечером немного припозднюсь, – говорит Марк, когда я выпроваживаю детей за дверь.
– О, и почему же?
– Помнишь того моего однокурсника, Бретта, – который сказал, что поможет мне с организацией бизнеса? С которым я общался вчера вечером?
У меня сводит живот.
– Довольно смутно, – вру я. Я тогда оставила Марка болтать по телефону, раздраженная тем, что тот орал на всю гостиную и мешал мне смотреть телевизор, так что боˆльшую часть разговора пропустила. – Пристегнитесь пока, пожалуйста, – говорю я детям, когда они бегут к машине.
– В общем, сегодня он приедет из Сомерсета, чтобы лично обсудить со мной свой план. Сама знаешь, как это бывает, – не исключено, что в конце концов мы почувствуем необходимость закончить встречу в пабе.
– Но ты же за рулем…
– Вообще-то я собираюсь вернуться сюда, бросить машину и дойти с ним до «Юниона» пешком.
При упоминании «Юниона» у меня замирает сердце. Просто не могу поверить, что они собираются в паб, в который заходила Оливия прямо перед тем, как ее похитили.
– А как же Бретт?
Совсем не вовремя этот Бретт тут нарисовался… С чего это Марк вдруг проникся к нему такой жаркой любовью? Мне это не нравится. Я в курсе, что тоже веду общие дела с бывшим однокурсником по универу, – понимаю, что такое вполне может случиться. Но мы с Самиром все это время регулярно оставались на связи. До того вечера Марк не общался с Бреттом с тех самых пор, как впервые представил нас друг другу на каком-то сборище. Это было примерно одиннадцать лет назад, и тогда этот Бретт сразу меня несколько насторожил, так что я была рада, что они потеряли контакт. Интересно, почему сейчас он снова выплыл из небытия? Готова поспорить, что Бретт затевает какую-то опрометчивую махинацию вроде финансовой пирамиды, чтобы по-быстрому срубить денег, а Марк достаточно доверчив, чтобы на это купиться.
– Я решил, что ты будешь не против, – сказал, что он может переночевать у нас.
«Что?!» У меня перехватывает дыхание. Хочу выкрикнуть: «Да ни за какие деньги!», но понимаю, что это будет воспринято как слишком уж острая реакция.
– В будний день? – кривлюсь я. Гостящий в моем доме Бретт, когда в данный момент все это происходит, – последнее, что мне сейчас нужно. А вдруг у меня опять будет ночной кошмар, пока он здесь, – или, что еще хуже, отключка с провалом в памяти? Но уже нет времени приводить какие-либо аргументы – судя по всему, именно поэтому Марк и отложил наш разговор до последнего. В голосе у меня явственно звучит раздражение, когда я отвечаю:
– Конечно, если по-другому никак. – После чего тихо бормочу: – Это ведь уже решенное дело, что бы я там ни сказала.
Закрывая дверь, нацепляю дежурную улыбку для детей. Но она тут же спадает с моего лица, когда я замечаю чуть в стороне от крыльца черный мешок для мусора, и у меня перехватывает дыхание.