Повисла тишина. Я упёрла руки в боки и с удовольствием смотрела, как мои дамы взглядом пожирают гвардейца. А тот опасливо оценивает противника. Точнее противниц.
- Не, я светленьких люблю. - причмокнула Калоти.
- А чего одного привела? Я слышала их шестерых в этом году направили? - привычным вопросом на вопрос ответила Дейва.
- Эх была не была, я возьму, даже других смотреть не стану, - облизнулась Салли, и теперь хохотали мы все. Кроме мужчины.
- Продано! С тебя огурец и кабачок.
- Так надо сначала осмотреть товар, может там так, на стручок гороховый обменяемся, не больше.
Это он что покраснел? И нечего на меня так смотреть. Я подошла к прилавку и постучала пальчиком по столешнице. Рядом с моей рукой тут же с грохотом опустился ящик. Какие мы ранимые.
- Гастиль, - лукаво улыбнулась я, чувствуя себя намного увереннее с такой группой поддержки - спасибо. Мы же с вами договорились?
- Лиабэл, - мужчина одним плавным движением подошёл ко мне вплотную и навис сверху - нам не о чем договариваться. Ваша пламенная речь очень мила. Но вчера я просто неудачно пошутил, за что уже поплатился. Поверьте, стыдно мне только за то, что вы приняли все всерьез и я дал вам повод думать о возможном повторении подобных, как вы выразились, ситуаций.
Резко кивнул и размашистым шагом направился прочь. Под улюлюканье женщин и мой гневный взгляд. Вот ведь! Шутник нашёлся! Я тут извелась вся, а он. Он! Это не обида, это злость. Злость я сказала!
День на рынке пролетел незаметно. Естественно, разговоров только и было что о новеньких. В наших краях такие новости обсуждаются долго, с чувством и в мельчайших подробностях. Не то чтобы я лично любила сплетни, но сложно их игнорировать, когда тебе шепчут новости прямо в ухо. А то и вовсе кричат на весь торговый ряд.
Вечером я отправилась прямиком домой. Нужно собрать вещи в караул, составить список трав, которые буду искать в лесу. За эти два дня как раз успею пересадить то, что уже подготовила. Вернусь и можно будет спокойно встречать заморозки. Всего то ещё седьмицу продержаться.
Естественно, провозилась я до поздней ночи. А на утро собиралась к деду Вэглу, как всегда, опаздывая и зевая.
- Хватит бегать к старому, - причитала ба - ты за мной так не ухаживаешь, как за паршивцем!
Наверное, не умение прощать у женщин в нашем роду в крови. Я не простила папу, мама не простила измены, а ба до сих пор не простила Вэгла. Хотя дедушка был виноват меньше всех на мой, ничего не понимающий во взрослых делах, взгляд. Именно он спрятал меня в лесах, когда за мной пришли и пытались увести силой. Ба считала, что одиннадцатилетнему ребёнку решать такие серьезные вопросы рано и согласилась меня отдать. Из Лостиркуда с ней никто не посмел спорить, и вступился за меня только Вэгл. Как сейчас помню его яростную речь.
- Глупая старуха! Лиабэл - дочь севера и имеет право сама решать. Будь ей хоть одиннадцать, хоть пять! А ты дура, не заслужила такой внучки. Она же о тебе заботиться!
- Это ты старый дурак! Я должна о ней заботиться, а не наоборот! Ей там будет лучше! Мне все равно только доживать!
Скандал был знатный, но я мотнула головой прогоняя старые воспоминания. И только улыбнулась своей старушке.
- Я буду к нему бегать столько, сколько смогу ходить, ба. Перестань, он меня спас.
- Он обрёк тебя на вечную работу - насупилась она в ответ.
Я подошла и крепко обняла своего самого дорогого человека. Как всегда в цветастом платье, с шалью на плечах. Из-под чепца торчат кудрявые и серебряные пряди. Хрупкая фигура, морщинистое лицо, но такие же яркие ореховые глаза. Только они совсем не менялись с возрастом.
- Не подлизывайся! Говорю, не подлизывайся! Ай демоны с тобой пусть разбираются, хотя ты и им надоешь, уверена.
Под моим нежным натиском ба наконец сдалась, поцеловала меня в щеку и даже сунула в пакет лепешку для старого паршивца. Может с возрастом и я научусь прощать. А может ба никогда по-настоящему не злилась на деда Вэгла, но признаться в этом даже самой себе она не может.
Я припустила в сторожку на самой окраине города. Когда-то Вэгл был самым знаменитым охотникам в наших краях. Многие поляны и места в лесу, я знала только благодаря его идеальной географической памяти. Ещё на подходе к домику я почувствовала неладное. Люди. Слишком много людей. Не то, чтобы нас здесь и правда жило сто человек. Но на севере скопления можно было встретить либо на праздниках, либо когда что-то случилось. И я уверена, что сегодня торжества в Лостиркуде не планировалось. К покосившейся ограде я уже бежала, с тревогой на душе. Людно и тихо. Боги только не это. От калитки до входа в сторожку было не больше десяти метров, и я преодолела их в один миг. Распахнула местами уже сильно облезлую дверь и замерла на пороге.