Не бывать смертям! Во всяком случае во множественном числе. Если силе земли все же потребуется плата, то пусть берет мою жизнь.
- Дорогая? - чуть слышный голос Ба, заставил обернуться - Нам пора, все же зима в этом году не жаркая.
- Как и в прошлом, - кисло улыбнулась на извечную северную шутку - ты права, пошли.
- Вы позволите вас проводить? - из ниоткуда рядом с нами вышел новенький.
Уставший, слегка ссутулившийся. Казалось острые черты лица всего за день стали ещё жёстче. Взрослее. Под глазами залегли тени, а легкая дрожь и бледный цвет лица выдавали сильное магическое истощение. Рука сама собой потянулась к поясу, в поисках укрепляющей настойки. Но пришлось остановиться, мой пояс полностью опустел. Наверное, впервые в жизни. Однако это движение не укрылось ни от Ба, ни от самого гвардейца.
- Если нет, так и скажи, только не надо усыплять, - примирительно поднял он ладони вверх.
- Может и не надо, - неожиданно вместо меня ответила моя старушка, и бросила строгий взгляд прямо на новенького.
- Госпожа Пилм, - он быстро поклонился, словно стоит на приёме перед королевой, а не в поле, перед старой травницей - Может? Значит я смею надеяться?
- Не знаю, гвардеец Примонд, - Ба вдруг приосанилась, неуловимым движением снова превратилась в ту сильную женщину, которой и была - видите ли после последней прогулки Лиабэл слишком сильно простудилась. Я бы не хотела так рисковать единственной внучкой.
Я ошарашенно уставилась на Ба. Конечно, было мало шансов, что она поверит в глупую болезнь. Но я не ожидала, что она в открытую бросит это гвардейцу в лицо. Пристыдив, словно мальчушку-хулигана, попавшегося на очередной проделке. Эффект она достигла потрясающий. Гастиль побелел как снег, сжал кулаки и вовсе не знал, что сказать. Да уж, это тебе не Имперский дворец, расшаркиваться, намекать никто не подумает. Сразу в лоб!
- Знаете, последнее, что я бы хотел, - тяжело сглотнув, но все же продолжая смотреть в глаза женщине, продолжил гвардеец - это рисковать Лиабэл. Если возможно, то готов делать это исключительно под вашим присмотром.
А он не потерян для общества. Начал бы отнекиваться или юлить, Ба бы его съела. С потрохами. Это она с виду хрупкий одуванчик в чепце. Я то знаю, какой грозной хищницей она может быть.
- Вы слишком взрослые, а я слишком впечатлительная, чтобы за вами наблюдать, - хмыкнула она, явно оценив ответ - поэтому разбирайтесь сами. Но будьте уверены, если мне придётся вмешаться, вам не понравится.
- Не сомневаюсь, - учтиво поклонился новенький, но я готова поспорить, что он просто прятал улыбку.
- Идите, - махнула она рукой и отпустила меня.
- Ба, погоди, а ты куда? - окончательно растерялась я, не понимая, почему она вдруг стала отходить.
- Как куда, домой! - хмыкнули мне в ответ.
- Так нас же идут провожать, - все ещё недоумевала.
- И ты предлагаешь мне стоптать все ноги, пока этот гвардеец будет петлять по всему северу, выбирая самый длинный маршрут? - Ба заломила бровь - Нет, уж, провожайтесь сами. Я пошла.
- Она пошла, - глупо повторила, смотря как удаляется хрупкая фигура.
- А мы пошли? - Гастиль сделал шаг ко мне и подал открытую ладонь.
- И мы пошли, - чувствуя себя совсем идиоткой, вложила свою руку в его.
Глава 6
Лиабэл Северная
Это становится странной традицией. Я устаю до черных пятен перед глазами, несостояния нормально мыслить, еле передвигаюсь. А потом приходит новенький, берет меня за руку и куда-то ведёт. Уверенно, твёрдо, бескомпромиссно. Он делал так, когда мы были едва знакомы. Продолжал, в самое счастливое время моей жизни вместе с ним. Не закончил, даже, когда мы разошлись. И вот опять.
Горячая ладонь крепко, но аккуратно держит мою. Гастиль идёт спокойно, будто он только вернулся из приятного путешествия. А не провёл седьмицу в сложной дороге, попав сразу к нападению, и не сражался с горгами. Ещё как сражался! Перед глазами встала мощная фигура, что смогла откинуть даже такую сильную тварь. Его точные и стремительные выпады, выверенные и смертоносные атаки. А ведь гвардеец сегодня спас мою жизнь. Снова. Не надоело ведь ему.
Мы идём по ночному городу. Под ногами хрустит свежий снег, что серебристым покрывалом укутал весь Лостиркуд. Ночь приглушила краски, но обострила чувства. И сейчас мои были на пределе. Я тяжело дышала, дрожала, пришлось даже прикусить губу, чтобы прийти в чувство. Все, это, конечно, не от усталости или холода. Может быть в том числе, но в первую очередь от несносного аристократа. Слишком внимательного, который сразу же заметил мою нехитрую попытку взять себя в руки.