С тех пор он больше никогда не прикасался к жене. А домашние, как помер младенец, так и начали намекать ему: мол, любовь любовью, а престол без наследника тоже не дело оставлять. Девушек разных из знатных семей будто невзначай показывают, одну пуще другой нахваливают. Молчит король, ни да ни нет не говорит, на девушек смотрит, а сам все больше о жене своей думает, понять силится, что с ней случилось. Мысль единственная в уме у него бродит: как узнать, есть ли в ней душа, аль нет? Одно ведь дело, если спряталась она где-то глубоко, как зверь раненый, - глядишь, отогреется да и вернется, - другое - если нет ее уж вовсе. Тогда, выходит, и любить ему уже некого: вдовец, считай. А королю вдовцом негоже быть, да еще и без детей... Ну да только как узнать про душу ее?! Смотрит он на королеву, - хоть бы знак ему какой подала, он бы век ее ждал, ни на кого не променял! Но нет ведь! - сидит она, не дрогнет, то ли живая, то ли нет, не поймешь.
Так бился молодой король, пока в один день не пришел к нему брат королевский, да так в открытую и заявил: мол, хоть он сестру и любит, но надо королю другую жену себе искать да детей делать, чтоб было, кому державу оставить. Молодой еще парень, правду без оглядки режет, не знает, что иногда лучше смолчать, - сказал и точка! Сестра его такая же всегда была... Ничего не ответил ему король несчастный, на жену глянул да так и замер: сидит она на кровати, а у самой по белой щеке слезинка ползет... Этой же ночью ему сон про грозу и привиделся. Наутро кинулся он, давай разузнавать, где такая избушка есть. Узнал, - слава про шаманку-то далеко идет, - собрался быстро сам, жену собрал, на коня посадил, да еще до вечера в дорогу пустился.
Вот теперь и лежит у шаманки под печкой, - даром, что королевская кровь, - дождь слушает, думает. А вдруг не зряшный сон был! Вдруг поможет шаманка! И хочется ему верить, и страшно обмануться, да только жить так дальше уж сил нет. Думал он, думал, да так и заснул. Когда проснулся, окна уже светлыми были. Поднялся он, потянулся, к окну подошел - за окном серо, дождик накрапывает. Зашарудело вдруг под печкой. Обернулся молодой король, смотрит: жена на шкуре села. Сидит хорошенькая такая, ну прямо девочка! Глазки потупила, на мужа и не смотрит. Подошел к ней король, волосы ей пригладил, одежду поправил, а сам не столько прихорашивает ее, сколько гладит. Поднял он ее, к столу отвел. А тут и шаманка в дверь заходит, - волосы мокрые, на них капельки сверкают, в руках хвороста вязанка.
- Что, проснулись?
- Проснулись.
- Ну, садитесь, поешьте, а после и начнем. Гроза отступила, можно и делом заняться.
Подсел король к столу, а у самого кусок в горло не лезет - сильно уж очень волнуется. Так ничего и не поел. Только жена его немного покушала; пока она доедала, он шаманке все и рассказал, про сына и про секача и про то, что потом было. Та слушала, не перебивала. Как закончил, ни слова не спросила, стала трубку себе набивать, потом в рот ее себе сунула, из-за стола встала, на короля одним взглядом посмотрела, другим на королеву. Понял король - пора. Встал с лавки, из-за стола вышел, стоит перед шаманкой, старается дышать не тяжело. А она все смотрит да молчит - ни словечка не вымолвит! Вдохнул король, собрался с духом, говорит:
- Ты обещала про душу ее узнать.
Шаманка улыбнулась, руки в крутые бока уперла.
- Обещала. Только вот все думаю, надо ли это... Да ты не кипятись! Мысль одна мне запала - поделюсь с тобой. Положим, узнаю я, что жива ее душа, надежду тебе дам, а что как вернуть ее не смогу - что ж ты, век сидеть рядом с ней будешь, как привязанный?
Потемнели глаза у короля. Продолжает речь ведунья:
- Молодой ведь ты еще, красивый - не дело такому пропадать! Это ж ведь что коня взаперти по весне держать - за окном птички поют, солнышко светит, на выгоне кобылы ржут, а он, бедный, сидит в четырех стенах.