- Что, видела ты ее?!
Шаманка отпила, дух перевела, лицо рукой утерла.
- И видела и не видела...
- Что?! Как это?!
- Есть тебе, королевская кровь, повод радоваться: не умерла в ней душа. Да только не добраться до нее. Спряталась она, точно зверь, глубоко в середке, выходить не хочет, и не вытащить ее никак. Такое от большого горя бывает - чувствует душа, что не выдержит сейчас, умрет, да и спасается как может - внутрь забивается, чтоб ничего больше не чувствовать, чтоб боли не знать.
- И когда она вернется?
- А, может, и никогда, - всю жизнь там взаперти просидеть может. Чего ей оттуда выходить? Страшно ведь ей, бедной: боится, что опять горем пытать будут.
Вскинулся тут молодой король, забилось в нем сердце, - не хочет верить страшным словам.
- Неужто ничего и сделать нельзя?!
Шаманка только головой покачала. Забыл король себя, упал на колени перед колдуньей, за кафтан руками схватился, умоляет ее:
- Ты ведь все знаешь, все умеешь! Верни ее мне! Не могу я без нее жить! Умру без нее! Чем хочешь тебе отплачу, только верни!
Задумалась шаманка, крепко задумалась... Брови черные сдвинула, трубку себе набила, курить стала. Подумала, да и говорит:
- Не могу я ее вернуть, и никто не может - разве что ты, сероглазый.
- Я?!
- Да. Душу ее вывести на свет надо, уговорить ее, бедную, вернуться. Зелье тебе могу дать такое, что в ее мысли попадешь и там искать ее будешь. Найдешь да уговоришь - вернется твоя ненаглядная, а нет...
Умолкла она на полуслове, на короля посмотрела, - прямо в глаза ему, - а сама жалеет, словно на смерть его отправляет.
- Опасно это, милый ты мой, ой как опасно! Я бы пойти могла, да не пойду ни за какое золото - вот как опасно! Туда я тебя проведу, а назад только она вывести сможет. Как согласится за тобой пойти - оба вернетесь, а нет - бродить тебе до смерти в ее мыслях! Даже я не смогу тебя спасти! Будешь сидеть тут с ней рядышком ни живой и ни мертвый.
Дрогнул король, - страшно ведь такое услышать, - да только любовь его сильнее страха оказалась. Вскинул он голову, говорит:
- Значит, так тому и быть! Мы ведь с ней кровью повенчаны! Не я ее выбирал, судьба за меня выбрала, - судьбе, значит, и решать, где нам вместе быть. Давай свое зелье!
Потухли глаза шаманки, вздохнула она.
- Ну, как знаешь... Да только жалко мне тебя будет, как не вернешься.
- Ты б сейчас меня жалела, да еще три года до сейчас. А как к ней попаду, тогда уже не надо жалеть будет.
Не ответила ничего шаманка, поняла, что не отговорить ей мужа несчастного. Пошла к полочке, бутылочек да мешочков всяких разных оттуда взяла, за стол с ними села и давай отмерять-отвешивать. Серьезная сидит, брови сдвинула, даже трубку из губ вынула, такая серьезная. Долго мешала все, потом в котелочек всыпала, водой залила, над огнем повесила. Сидят они вдвоем с королем, ждут, пока сварится. Вот уж и подкипать начинает. Потянул король носом: травками разными пахнет, и еще чем-то непонятным. Закипело, наконец, варево, шаманка прихваткой котелок за ручку взяла, с огня сняла, да так прямо горячим зелье из него налила: половину в одну кружку, половину - в другую.
- Сейчас остынет немного и можешь пить; вторая половина - ей, - она кивнула на королеву. - Все пей, до дна. Как выпьешь, чуть в глазах потемнеет, да ты не беспокойся: так надо. Думаешь, просто это - в чужие мысли втискиваться? Непросто, ну да ты сам захотел. Вот и получай. Гуляй там себе, жену свою ищи сколько хочешь, да только одно запомни - чтобы ни случилось, в прошлое не мешайся, настоящее только ищи. Иначе беда большая будет, понял?
- Понял.
- Ну, тогда, давай - уж остыло.
Король глаза прищурил, на шаманку ими сверкнул.
- Сначала хочу увидеть, что ты ей дашь, - чтоб не отравила ее.
Ничего не ответила ему колдунья; взяла кружку со стола, подошла с ней королеве, в ручки той вложила, а та - возьми да и выпей послушно. Выпила, да так и осела на пол, - только кружечка по полу покатилась. Подскочил к жене король, схватил - в лицо ей смотрит: вроде дышит, - только вот глазки закрыла и ресничками все дергает, будто сон видит.
- Жива она, жива, - говорит шаманка, - тебя, красивого, дожидается.
Выпрямился король решительно, к столу быстро подошел, взял кружку, выдохнул, да одним махом зелье в себя и влил. А зелье-то нешуточное оказалось: и вдохнуть не успел, как в голове ему вдруг тесно стало, будто кто ее тисками сжимает! Схватился он руками за голову, глаза зажмурил, да тут все и началось... Закрутило его, завертело, перед глазами искорки да пятнышки заплясали. Все навстречу ему несется, точно в пропасть какую падает - и не углядишь, что там мимо пролетает. Где низ, где верх, непонятно, что делать, неясно. Больно вдруг ему стало, точно кожу живьем отрывают; хочет он крикнуть, да голоса нет, все летит-падает в огоньки разноцветные, сделать ничего не может. Падал он так, долго падал, пока в голове не закружилось все и глазам больно не стало. Закрыл он глаза, да тут и ударился о что-то твердое: закончилось его падение. Полежал он немного, вокруг не смотрит, себя слушает. Вроде не болит ничего... Пошевелил руками-ногами - слушаются; в голове, правда, все крутится, как от молодого вина, да то не беда.