Однажды, когда она училась в одиннадцатом классе, ей нужно было выйти к доске и коротко, за три минуты, рассказать о картине Моне «Гладиолусы», которой она всегда восхищалась. Юки никогда не робела перед аудиторией. Приветливо улыбнувшись одноклассникам, преподавателю, она быстро раскрыла блокнот с планом выступления. Первая запись была такова: «Зонтик Камиллы». В левом верхнем углу полотна Моне изображена жена художника с зелеными зонтиком в руках. С этой детали Юки собиралась начать, потому что считала ее самой впечатляющей. Она обвела взглядом класс, вздохнула, готовясь... и вдруг потеряла дар речи. В голове все смешалось. Почему зонтик? Что в нем особенного? Чем хуже цветы или небо? А мазки? А цветовая гамма? В следующий миг она поняла, что об этой чудесной картине за три минуты ей не рассказать, и за три часа — тоже, даже за три дня. Своеобразие этой картины, ее неуловимую красоту невозможно передать словами. От нервозности, и растерянности не осталось и следа — она чувствовала себя безмерно счастливой. Три минуты она простояла, не проронив ни слова, улыбнулась, поклонилась аудитории и села на место. Теперь, вспомнив это, она считала, что поступила тогда правильно. Самое лучшее, что она могла сделать, — просто промолчать, а потом, после такого своеобразного комментария, сесть на место и продолжать тихо радоваться, представляя ярко-синие и зеленые мазки полотна Моне.
Юки положила руку на ящик, в который снова упаковала мамины вещи: образ мамы не соизмерим с ними. Это все равно, что рассказать о картине Моне за три минуты. Ну, возьмет она с собой десять ее вещей или двадцать — что это даст? Мама — не набор платьев, драгоценностей и фотографий. Какое именно платье точнее сохраняет ее образ? Нет, эта затея не годится, твердо решила Юки. Забрать часть вещей, а остальное оставить — это только разрушит гармоничный образ мамы, сохранившийся в памяти. Он даже может исчезнуть, как исчезли шарики от моли. А это будет непростительная ошибка.
Юки встала и выключила лампочку под потолком. В наступившей темноте луч ее фонарика высветил коробки, стоящие вдоль стены. Она подошла к одной из них. На белой наклейке можно было легко разобрать аккуратный почерк матери: «Акварели Юки (5-й и 6-й классы)». Во всех коробках хранились вещи, связанные с детством Юки. «Когда мы с тобой обе состаримся, будем все это перебирать и вспоминать твое детство», — говорила тогда мама. Увы, вместе им состариться не придется.
Все в порядке, уговаривала себя Юки, хотя на душе скребли кошки. Эти вещи не сделают ее воспоминания более достоверными. В ее альбомах остались рисунки нарядов, которые ей шила мама, и посуды, которую они вместе покупали. А главное — в ее памяти хранится все, до мельчайших деталей. Пусть нам не дано состариться вместе. Если я доживу до преклонного возраста, буду тешить себя прекрасными воспоминаниями о том времени, когда мы были неразлучны.
Открыв люк, Юки спустилась в чулан, примыкавший к бывшей комнате матери, и вышла в комнату. Посветила фонариком по полу — ничего, кроме стопки журналов и газет, сдвинутой к стене. Эта комната уже много лет нежилая — наверное, так же будет выглядеть и комната Юки. Мачеха, конечно, выбросит ее письменный стол и кровать, даже ее стеганый матрас и те книги, которые она не возьмет с собой в Нагасаки.
Юки тихо пробралась в свою комнату, в темноте переоделась в пижаму и легла. Как будет выглядеть сельский пейзаж, который откроется ей из окна поезда, мчащегося в Нагасаки? Квадраты рисовых чеков уже заполнены коричневатой жижей. Через месяц они зазеленеют.
«Мы с мамой в дороге, — думала Юки. — Мы не оставляем позади себя ничего, кроме пустого пространства. Но когда-нибудь и они, эти пустоты, зазеленеют».
Глава 13
МОЛЧАНИЕ ВЕСНЫ (март 1975)
Прошла неделя с тех пор, как Юки уехала в Нагасаки поступать в колледж. Ее отец Хиде- ки, вернувшись с работы, увидел картонные коробки, стоящие на улице, у двери дома. Восемь коробок, уставленных в два ряда, казалось, только и ожидали, чтобы за ними приехал грузовик. Хидеки сразу же отправился на кухню, где его жена Ханаэ, должно быть, готовила ужин.
— А зачем ты вынесла эти коробки? — спросил он.
Ханаэ резала овощи. В раковине валялись кожура помидоров, морковные хвостики, луковая шелуха. Ханаэ прекратила стучать ножом, но не повернулась к мужу.