Да, в этом заколдованном доме никогда не будет идеальной чистоты. По два-три раза в день она с тряпкой в руках заглядывала в каждый угол: только что она вытирала пол под книжным шкафом, и вот снова пылища. Не иначе как с проклятого чердака. Ее просто трясло от ярости.
Но все-таки Ханаэ чайный сервиз на чердак не отнесла. И не только потому, что ей не хотелось увеличивать количество «барахла»: ее тронуло робкое стремление мужа пощадить ее чувства. Он проявил тактичность, в сущности речь шла о пустяках: ну, что, в самом деле, значит эта старая посуда? Однако когда Ханаэ видит сервиз, что-то колет у нее внутри. И Хидеки это понял.
С трудом оторвав взгляд от буфета, Ханаэ взяла тряпку и ведро и снова пошла в ванную, чтобы продолжить уборку. Внезапно ее прошиб пот, пальцы побелели. Ей вспомнился недавний визит к врачу.
Доктор сказал, что она никогда не сможет иметь детей.
— Боюсь, вы обратились ко мне слишком поздно, — констатировал он. — Надо было бы пораньше, когда вы заметили нарушение менструального цикла.
— Но это случилось шесть лет назад, тогда я вообще не думала о ребенке.
Доктор растерялся: до него дошло, что шесть лет назад Ханаэ могла бы стать матерью- одиночкой.
Этот вопрос постоянно мучил Ханаэ: Почему Хидеки тогда был против ребенка? Ведь он зарабатывал достаточно, чтобы содержать ее и младенца. Она могла бы даже бросить работу. На его месте многие состоятельные мужчины поступили бы именно так: не разводиться и вляпываться в скандальные истории, а жить на два дома — обычное дело. Шесть лет назад, когда они были любовниками, Хидеки повел себя неправильно. Уже тогда он мог догадаться, что Шидзуко рано или поздно покончит с собой: наверное, он замечал странности в ее поведении, он мог все предвидеть и заранее спланировать свою дальнейшую жизнь. А он скрывал их затяжной роман.
Когда у Ханаэ прекратились месячные, Хидеки сначала встревожился: неужели она беременна? — и отправил ее в клинику, находившуюся в Вакаяме, в двух часах езды поездом от Кобе (он опасался, что в городе станет известно о ее беременности). Несколько месяцев исследований неизменно давали отрицательные результаты. Повод для волнений отпал. Ханаэ хотелось проконсультироваться у какого-нибудь медицинского светила, но Хидеки убедил ее, что она абсолютно здорова. И вот результат: она бесплодна.
Уже после свадьбы Ханаэ все же побывала у специалиста.
— Может, еще есть надежда? — допытывалась она у врача. — Ведь существуют хорошие лекарства.
— Госпожа Окуда, — доктор старался «позолотить пилюлю» — я бы не рекомендовал вам эти средства. Их надо принимать годами, но и тогда нет гарантии, что они помогут. Будь вы помоложе, шансы остались бы. Но вам 36, и у вас никогда не было беременности. Уверен, любой доктор вам скажет то же самое.
Ханаэ расплакалась прямо в кабинете врача.
— Сочувствую вам, — сказал доктор. — Вы, наверное, хотели подарить своему мужу сына?
Ханаэ стиснула зубы, сдерживая рыдания.
— Не знаю, утешит ли это вас, но сейчас многие полагают, что дочь ничуть не хуже сына. Тем более, если речь о дочери господина Окуды. Я слышал, что она очень умная и талантливая девочка. Моя дочь учится в одной школе с ней, она просто восхищается вашей падчерицей. Прожужжала мне все уши о том, что ее уже во второй раз избрали старостой класса.
«Вот так всегда, — с раздражением думала Ханаэ. — Только и слышишь, какая Юки умная и талантливая. Этим все дают мне понять, что я должна быть на седьмом небе, заполучив чудо-падчерицу». И, главное, нечего возразить. Приходится выслушивать комплименты с вежливой улыбкой — при том, что они с Юки едва разговаривают друг с другом.
Автоматически орудуя тряпкой, переходя из комнаты в комнату, Ханаэ не переставала проворачивать в памяти все, что ее раздражало последние три года.
Когда она добралась до комнаты Юки, было уже почти пять часов. В комнате идеальный порядок. Письменный стол не завален книгами и бумагами, как бывало раньше, книжные полки в порядке. На полу ничего не валяется. Ковер Юки чистила пылесосом чуть ли не каждое утро. «Наверняка так старается, чтобы я поменьше толклась в ее комнате», — заключила Ханаэ. Она решила проверить ящики письменного стола, но, как всегда, они оказались запертыми, а ключи, должно быть, в школьном ранце Юки — Ханаэ никогда и нигде не могла их найти. «В том, что она держит все под замком, есть что-то нездоровое, — пожаловалась она как-то мужу. — Когда твоя дочь подрастет, она станет замкнутой, скрытной особой». Хидеки ничего не ответил. Он не отрицал, что держать все под замком — дурная привычка, но и не собирался беседовать с дочерью на эту тему. Его пассивность и равнодушие больше всего бесили Ханаэ. Нельзя сказать, что он вставал на сторону Юки — такое было лишь раз, когда речь зашла о любимым сервизе