Юки положила альбом на кровать. Интересно, когда же мать поняла, что любовь кончилась? Что бы она ответила, если бы Юки спросила ее сегодня: «Ты сожалеешь о том, что любила его?» Господин Кимура на его свадьбе с тетей Айей говорил, что он всегда мечтал страстно полюбить кого-то, даже зная, что любовь в конечном итоге приносит страдания и печаль. На похоронах дедушки он буквально сдувал с Айи пылинки. Все понимали, что он очень любит ее. И все же Юки глубоко прониклась убеждением: любовь несет в себе печаль, даже если тот, кого ты любишь, старается не причинять тебе боли.
Когда после траурной церемонии гости разъехались, бабушка часа два просидела в одиночестве перед буддийским алтарем. Юки подсела к ней, чтобы как-то утешить. «Отныне мне придется разговаривать с ним только так», — вздохнула бабушка. Несмотря на уговоры Юки, она не легла спать. Теперь, думала Юки, она будет страдать долгие месяцы и даже годы. Все, что она будет делать, — сажать ли петунии или варить рис, — будет связываться с покойным мужем: как бы поступил Такео, что бы он сказал. И все это принесет ей новую печаль. Может, для нее было лучше, если бы она не любила мужа. Легче перенесла бы потерю.
Сострадая бабушке, Юки то и дело возвращалась мыслями к Исаму. Какие снимки он бы сделал — запечатлел заросли бамбука за домом дедушки, или извивы реки, или череду рисовых чеков? Она показала бы ему все места ее детства: каштан, на который она забралась, а слезть не смогла, ручей за домом, где резвились зубатки, тропинки вдоль рисовых чеков, поросшие клевером. Жаль, что Исаму не успел познакомиться с дедушкой и мамой. Он бы им понравился.
Она снова взяла альбом и опять стала рассматривать рисунки. Вот она маленькая складывает башню из деревянных кубиков. Вот сует персик в пасть розовому игрушечному медведю. Здесь она остановилась неподалеку от коров. Юки вдруг явственно слышала то материнский смех: «С тобой не соскучишься!», то ее грустное замечание: «Ты слишком близко все принимаешь к сердцу». И опять мысли об Исаму.
Когда они в первый раз отправились фотографировать окрестности Нагасаки, он показывал ей, как надо наводить на резкость, определять экспозицию, строить кадр. Увидев цаплю, шлепающую по мелководью, Юки в нерешительности щелкнула затвором аппарата. «Ты поспешила. Она слишком далеко, тут нужен другой объектив, — сказал Исаму. — Я как раз собирался тебе это объяснить». Но когда они проявили пленку и напечатали фотографии, снимок цапли пришелся Юки по душе. На первый взгляд, фото не получилось — почти прозрачное пустое пространство. Но если присмотреться, видишь похожую на легкие карандашные штрихи серую рябь на воде, освещенной ярким солнечным светом. А цапля — туманное белое пятнышко в середине кадра. «Мне очень нравится этот снимок. В нем есть какая-то тайна», — заявила Юки. «Да, удачное фото, — согласился Исаму. — Ты передала игру света». Юки сразу же увлеклась черно-белым фото: оно лучше цветного запечатлевает световые эффекты. Наверное, и мама остается в моей памяти, как таинственная цапля на том снимке. Она почти растворена в солнечных лучах, но она всегда есть, всегда в ней. Такая картина могла бы порадовать, если было бы возможно забыть о маминых горестях.
Выйдя в коридор, Юки набрала номер Исаму. Тот сразу же взял трубку.
— Привет! Я недавно пришла с работы, — Юки запнулась, смутившись.
— Ты забыла сумку. Наверное, потому что рассердилась на меня и заторопилась. Как у тебя настроение? — Голос Исаму звучал мягко. — Прости, если что не так. Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть.
— Все нормально.
— Ты не обиделась? Я боялся, что ты больше не позвонишь.
— За что обижаться? — Помолчав, Юки спросила: — Ты сейчас занят?
— Нет.
— Можешь встретить меня в парке? — Юки вздохнула, унимая волнение. — Я хочу с тобой поговорить.
— Правда, хочешь? А я все думал, ты на меня разозлилась.
— Да нет же, не разозлилась ничуть, — и через секунду Юки решилась: — Я тоже по тебе скучала, когда была у бабушки.
— Жду тебя в парке! Я уже выхожу.
Вернувшись в свою комнату, Юки спрятала
альбом. Не будет она писать отцу. Лучше промолчать, чем притворяться. Пока что у нее нет хороших слов для отца. Может, позже они придут, если у нее действительно возникнет чувство благодарности к нему. А до тех пор она будет молчать. Может, показать альбом Исаму? Он лучше поймет, какой была мама, и мы с ним станем еще ближе.
Парк находился через квартал, между ее пансионом и пансионом Исаму. Юки пустилась бегом. Мама мечтала о том, чтобы она была счастлива. Мама не хотела, чтобы ее смерть опечалила дочь на всю жизнь. У входа в парк Юки перешла на шаг. Исаму уже поджидал ее у качелей. Увидев Юки, он помахал ей рукой, поднял с земли ее сумку и поспешил навстречу.