Какая-то старая индианка грелась на пороге хижины, обдирая кору с ивового прута. Вдруг она подняла голову и издала резкий крик.
— Хи-Хи! Тенас Хи-Хи! — восторженно бормотала она своими беззубыми деснами.
Фрона вся затрепетала: Тенас Хи-Хи. Маленькая Хохотушка! Так прозвали ее когда-то в далекие времена местные индейцы. Она повернулась и подошла к старухе.
— Как ты скоро забыла нас, Тенас Хи-Хи! — забормотала та. — А ведь глаза твои так зорки и молоды. Нет, старая Нипуза помнит дольше твоего.
— Так ты Нипуза? — воскликнула Фрона, слегка запинаясь, так как давно уже не говорила на этом языке.
— Да, да, Нипуза, — ответила старуха, увлекая ее за собою внутрь шатра. Она тотчас же отправила с каким-то спешным поручением босоногого мальчика, затем усадила гостью на полу и принялась любовно поглаживать руку Фроны, заглядывая своими гноящимися, тусклыми глазами в ее лицо.
— Да, да, Нипуза, которая быстро состарилась, как старятся все наши женщины. Та самая Нипуза, которая нянчила тебя на руках, когда ты была совсем крошкой; Нипуза, которая прозвала тебя Маленькой Хохотушкой; Нипуза, которая боролась за тебя со смертью, когда ты захворала, и собирала корни в лесу и травы в поле и настаивала из них чай и поила тебя им. Но ты мало изменилась с тех пор, и я сразу узнала тебя. Твоя тень на земле заставила меня поднять голову. Хотя немножко-то ты, пожалуй, все-таки переменилась: высокая стала и гибкая, точно стройная ива, и солнце с годами оживило поцелуями твои щеки; но волосы у тебя все те же, так же свободно развеваются и цветом напоминают темные морские водоросли, всплывающие во время прилива, а рот по-прежнему светло улыбается и не знает рыданий. А глаза твои так же ясны и правдивы, как в те дни, когда Нипуза бранила тебя за шалости и ты не оскверняла языка своего ложью. Ай! Ай! Женщины, которые приходят теперь в эту страну, совсем не такие.
— А почему у вас перестали уважать белых женщин? — спросила Фрона. — Ваши мужчины говорили мне в поселке скверные вещи, а когда я проходила по лесу, какой-то мальчик сделал то же самое. Такого безобразия не бывало в те времена, когда я играла здесь с вашими ребятишками.
— Ай! Ай! — ответила Нипуза. — Верно, верно. Но ты их не вини. Не изливай своего гнева на их головы. Потому что вина за это лежит на белых женщинах, которые приходят теперь в нашу страну. Они не могут сказать про одного какого-нибудь мужчину: «Это мой муж». А это очень скверно, когда женщина так ведет себя. Они смотрят на всех мужчин дерзкими, бесстыдными глазами, язык их нечист, а сердца испорчены. Вот почему твоих женщин больше не уважают у нас. На мальчишек не стоит обращать внимания: ведь это дети. А мужчины… почем они знают, что ты не такая?
Полы палатки раздвинулись, и на пороге показался старый индеец. Он что-то проворчал в сторону Фроны и уселся. Только некоторое оживление во взгляде указывало на то, что он очень рад видеть Фрону.
— Значит, Маленькая Хохотушка снова вернулась к нам в эти скверные времена, — произнес он резким, дребезжащим голосом.
— А почему же ты называешь эти времена скверными, Мэским? — спросила Фрона. — Разве женские наряды не стали ярче и красивее? Разве вы не живете сытнее прежнего, разве вы не едите теперь больше муки, свинины и прочей пищи белых людей? Разве молодежь ваша не богатеет, перетаскивая на своих ремнях багаж белых? И разве ты не получаешь, как в прежние дни, приношений из мяса, рыбы и тканей? Почему «скверные времена», Мэским?
— Воистину все это так, — ответил он своим красивым образным языком жреца, и в глазах его зажегся отблеск прежнего огня. — Все это так. Женщины носят более яркие наряды. Но они испытали на себе благосклонность белых мужчин и не желают больше смотреть на юношей своей крови. Вот почему племя перестало размножаться, и маленькие дети больше не ползают у нас под ногами. Все это так. Мы сытнее наедаемся пищей белого человека, но зато мы пьем больше скверного виски, который они привозят нам. Правда и то, что молодые люди зарабатывают теперь большие деньги. Но они просиживают ночи за картами и проигрывают их. Они научились грязно браниться, часто дерутся и проливают кровь. А старый Мэским получает гораздо меньше приношений мясом, рыбой и тканями. Ибо молодые женщины отвернулись от истинной стези, а молодежь не почитает больше старых тотемов и старых богов. Вот почему я назвал эти времена скверными, Тенас Хи-Хи, вот почему старый Мэским сойдет в могилу с горечью в сердце.