аппарировал в Хогсмид, в дом одного своего старого знакомого.
- Снейп, твою..., предупреждаааа..., - мужчина в шоке уставился на ношу "друга".
- Прай, мне нужна твоя помощь, - безапелляционно заявил Снейп. – Это Саломея, моя дочь.
- Ах ты, шельмец, и чего столько лет скрывал? – наконец, обрел речь мужчина.
- А как ты думаешь? Что было бы, если бы о ее существовании знали? – скривился Снейп.
Девушка смотрела на зельевара полными шока глазами, пытаясь что-то понять, но, похоже, выходило у нее плохо.
- Так, что от меня требуется? – Прай пристально посмотрел на Снейпа.
- Мне нужно, чтобы она побыла у тебя пару дней, пока я улаживаю дела в Хогвартсе.
Саломея больна, она пострадала в этой войне не меньше других, хотя я и пытался ее
оградить всего этого. По ночам могут быть кошмары и она очень слаба.
- Не беспокойся, я пригляжу за твоей дочерью, - серьезно кивнул мужчина. – И ни одна
живая душа о ней не узнает.
- Я знал, что могу на тебя рассчитывать, - облегченно вздохнул Снейп. Он устроил девушку
в одной из дальних комнат на втором этаже. Прежде чем уйти он сказал. – Все будет
хорошо, я заберу тебя через пару дней, клянусь. Теперь все будет хорошо, Сал.
Снейп вернулся на пир только через полтора часа, как ушел с него. Никто, похоже, не
обратил внимания на его отсутствие, что не могло не радовать, особенно, если учесть
произошедшие события. Также было ясно, что никто еще не обнаружил тела на берегу
озера. Он проверил, оно там было.
- Северус, почему вы скучаете здесь один? Вы также заслуживаете внимания, как и все
остальные. Вы такой же герой, - к нему подсела мадам Хуч.
- Вы же знаете, как я не люблю шумиху вокруг себя, - скривился он в ответ.
- Северус, Северус, они и не вспомнят, что вы тут были, - покачала женщина головой.
- Мне все равно, - ответил Снейп. Сейчас все его мысли были там, где он оставил свою
дочь. Это решение не было спонтанным, нет. Для него девушка стала дочерью сразу, как
только он понял, кого держит в руках, а когда открылись эти глаза, оно только утвердилось
во сто крат. Он имел такое же право на семью, как и любой другой, и он поможет стать
счастливым этому человечку, который, как он знал, сделает счастливым его.
Снейп посмотрел на гриффиндорский стол. Рон и Гермиона обнаружились у стены, они с
каким-то отрешенным взглядом смотрели на двери Большого зала, словно ждали чего-то. Он
прекрасно знал, чего. Снейп тоже перевел взгляд на двери. Как раз вовремя, чтобы увидеть
взъерошенного с безумными глазами Дениса Криви. Мальчик набрал воздуха в грудь и
закричал, перекрывая шум в зале.
- Там... У озера... Гарри... Мертвый...
Казалось, что в зале просто выключили звук. А потом раздался звон разбитых бокалов, выпущенных из ослабевших рук. Снейп же в это время смотрел только на двух
гриффиндорцев. Он видел, как на лицах обоих появилось облегчение, лишь на долю
секунды. Он смог прочитать, как Грейнджер одними губами произнесла: "До свидания, Гарри". "Они знают, знают, что он жив, но понятия не имеют, как он выглядит", - понял
Снейп. Ему оставалось только восхититься волей этих ребят, их дружбой и силой. Одно он
знал точно, он никогда больше не будет задевать этих двоих и никогда не воспротивится
дружбе своей дочери с ними. Такие друзья дороже всего золота мира. Тишина уже
становилась пугающей.
- Мальчик, о чем ты говоришь? – наконец, вырвалось у кого-то.
- Он сказал, что Гарри умер, - голос Гермионы был до жути спокойным. Девушка вдруг
двинулась к выходу из зала, за ней следом шел Рон.
- Мисс Грейнджер, Гермиона, - окликнули ее.
- Не трогайте нас, - в глазах Рона горело бешенство. – Просто не трогайте, никогда.
И эти двое покинули зал, и через несколько секунд стены замка вздрогнули от крика
бессильной ярости, вырвавшейся из груди Гермионы. Это послужило сигналом, люди
двинулись на выход, туда, к озеру. Гермиона плакала, молча, без звука на плече Рона, взгляд которого устремился в одну точку без всякого выражения. Это была такая скорбь, что сердце разрывалось. И только Снейп знал, что оплакивают они того Гарри, которого
оставили на озере, того с кем прощались, того, кто навсегда поселился у них в сердцах. Они
оплакивали не смерть, они оплакивали жизнь.
- Вы идете? – тихо спросил Невилл, указывая на поток людей.
- Нет, - отрезал Рон. – Он здесь, и здесь будет всегда, - рука рыжего лежала на груди, в
районе сердца. – Там только тело и оно уже ничего не значит.