Рожки пока по наперстку и тупые. Между передних ног запровисал подгруздочек.
— Хорош, отъелся. — Верка потрепала его по загорбку. — А давно ли доходягой был, одром, едва ноги волочил? Ну, кто следующая? Не напирайте, вас много — я одна. Скоро вы к Наташе попадете. Последние ваши деньки в санатории… Говорят, у меня каникулы! А с вами, глупенькие, у меня каникул не было?
Снежинке пришлось скормить хлеба. Она дичится, очень пуглива: кузнечик из травы прыгнет, и то шарахается.
Зной, парит сегодня. Духота невыносимая. Ворона на изгороди клюв разинула, и ей жарко.
Этажами громоздятся белесые тучи.
Клонит в сон.
Верка постояла осовело.
— А завтра тетя приедет… — Она крутнулась на пятке. — В-вот! Я телеграмму пoлучилa. Ты, Снежинка, никогда телеграммы не получишь!..
Ну, почему так нестерпимо печет!
— Ахиллес, — строго сказала Верка. — Остаешься моим заместителем. Я иду на озеро. Вы без меня… ни-ни! Кто подерется — пеняй на себя.
Леня по берегу озера расставил жерлицы. Авось щука клюнет. Тете к приезду, на пирог-рыбник. По-родственному.
Озеро оцепенело в безветрии.
Падет на сверкающую гладь стрекоза, пустит круги — издалека видно.
Живцы на жерлицах, всплыв, белели брюшками.
Ой, одна жерлица все-таки размотана с рогульки!
Верка схватила удилище, к которому был привязан прочный шнур с живцом на стальном поводке. Подсекла, как Леня ее учил. И заходила на кругах в зеленоватой таинственной глубине омута сильная рыбина… Выплеснулась на поверхность воды. Ого, здоровенная! Чистый крокодил!
Леня учил, как вываживать рыбу, попавшую на крючок, но Верку охватил азарт, все советы вылетели у нее из головы.
Она подвела щуку к берегу, зажмурилась. И— цоп ее, за что ни попадя! И свалилась в озеро. Пошла на дно камушком! Чуть-чуть щуку не утопила… А чуть-чуть не считается.
Щука заглотила крючок основательно, и Верка отпустила ее обратно в озеро — поплавай, перед тем как попасть в пирог. Щука замученно разевала зубастую пасть. Шевелила плавниками, будто ей было жарко.
Мокрую юбку и кофточку Верка сняла с себя, повесила на куст. Прилегла на каленый песок: голые коленки к подбородку, щека на ладони.
Духота, зной сморили ее, Верка уснула.
Проснулась она, как от толчка. Удивленно повела глазами. Что это — ночь? Солнца нет. Озеро помрачнело, подергивают воду полосы ряби.
Ветер ощутимо тугой. Со свистом рванул по лесу, растрепал вершины.
Блеск молнии скользнул по березке, и она будто сморгнула.
— Трах-тах! — охнуло низкое клубящееся небо.
— А-ах! — прокатился отголосок грома.
Буря… Буря идет!
Скрипят сучьями, шатаются лохматые ели. Одна упала, вывернутая порывом ветра с корнем.
Обитые ветром листья, хвоя несутся из лесу, точно в страхе перед непогодью. Свистят камыши…
У Верки пальцы дрожали на пуговках кофточки. Никак не могла застегнуть.
Туча-то! Растет, надвигается, грозит все сокрушить своей громадой. Она мутно-коричневая. От нее несет сырым холодом. Клубятся, сталкиваются рваные ее ошметья.
Свирепеет ветер, гнетет. Напряженно согнулись вершины берез, и им уже не разогнуться. Сникла трава, вздрагивает и трепещет, будто ползают в ней невидимые змеи.
А телята сбились в кружок, жуют жвачку, опустив морды к земле. Не трусят перед бурей.
Темень, как в полночь.
И опять вспыхнуло все вокруг белым пламенем. Каждая былинка засветилась. И как загрохочет над головой!
Мигом телята были загнаны в шалаш-закут. Без сил, тяжело дыша, Верка прислонилась к жердям. Спасибо дяде Паше: мало того, что огородил выгон, срубил закуток из жердей, — он и крышу настлал. Крыша из пластов еловой коры, мочи дождь — не промочит!
Молния осветила шалаш. Верка невольно зажмурилась.
И вдруг повалилась навзничь! Это перепуганная Снежинка ее столкнула, бросившись из темного шалаша.
Выбежав на волю, Снежинка притормозила всеми четырьмя копытцами. Брякнулась оземь, замычала басом.
— Тел-у-у-ушка! Дикарка! — вопила Верка. От жгучей обиды похолодело в груди.
Выход открыт. Хилька выбежал, Веснушка, Минька… И такой балет устроили, что Верка села на землю и заревела. Выкормила на свою голову неслухов!
Снежинка, поднявшись на ноги, побегала ошалело и прыгнула в лужу. Забилась, поднимая со дна коричневую муть.
— Пропадай тут! — всхлипнула Верка и язык дурной телушке показала. — Бя-я!
Капли дождя полоснули по луже картечью, хлестнули, прибивая траву к земле.
Телята со всех ног — под защиту закутка.
— И еще резвее их Верка — в деревню.