Вдали показалась колесница, нёсшаяся в их сторону по пустынной дороге. Сенмут послал ей в душе проклятия. Однако девушка не обратила на неё внимания. Не отрывая от него широко раскрытых глаз, она чуть слышно прошептала:
— Править — через Немощного?
— Конечно. Разве сможет он отказать ей в чём-нибудь, если она похожа на тебя — с мужским умом и телом, достойным Хатор?
Он придвинулся вплотную к девушке, и его рука, оторвавшись от камня, быстро и легко пробежала по обнажённому плечу. В мгновение ока она вскочила на ноги и хлестнула Сенмута по обеим щекам с изумившей его силой.
— Как ты посмел коснуться меня?
В первый миг молодой человек не поверил случившемуся, затем в нём поднялся гнев, ещё больше распаливший желание. Он вскочил, прижал её к стене и стиснул в объятиях.
— Ты слишком далеко зашла в своих играх, маленькая властительница!
Казалось, она потеряла дар речи. Сенмут осторожно обвёл взглядом её приоткрытые губы, широко распахнутые глаза, спутанные волосы и поразился, как он мог счесть её бесцветной. Под оглушительный стук сердца он прижал девушку к себе и впился в губы грубым долгим поцелуем.
Он потратил много времени и сил прежде, чем её сопротивление сменилось безотчётным, но безошибочно угадываемым ответом. К этому моменту он содрогался от страсти. Не разжимая объятий, Сенмут оторвал свои губы от её рта и принялся целовать её щёки и шею.
— Ради всех богов! — прошептал он. — Я должен взять тебя, малышка. Я никогда не касался такой нежной щеки и такой прекрасной груди... Не отталкивай меня, твоё сердце так же колотится, и дышишь ты так же часто, как и я. Ну, давай же, ложись со мной!
Она не подчинилась, наоборот — попыталась вырваться, бросив на него взгляд, который он запомнил на всю жизнь: исполненный страха, смущения и страсти. Он был достаточно искушённым, чтобы понять, что оказался первым мужчиной, дотронувшимся до неё. Грохот колесницы всё громче доносился с дороги, а они смотрели в глаза друг другу. Затем она сказала напряжённым, но дрожащим голосом:
— Отпусти меня, архитектор. Предупреждаю. Отпусти меня.
Что-то в её тоне заставило его мгновенно, без раздумий подчиниться. Секундой позже он уже проклял свою глупость и попытался схватить девушку, которая выбежала из кумирни и по залитому ослепительным солнцем песку понеслась к приближавшейся колеснице. К его изумлению, колесница остановилась, словно ехала именно за ней. Она прыгнула вознице за спину, и тот сразу повернул лошадей — огромных вороных жеребцов, редкостных на вид — и погнал их галопом по дороге к Фивам, так и не подъехав к храму.
Жадно хватая ртом воздух, Сенмут, продолжавший пребывать во власти охватившей его ярости, высунулся из дверного проёма. Пламя, горевшее в его душе, должно было вот-вот испепелить тело. Из-под руки он с кривой усмешкой взглянул на облако пыли, скрывающее удаляющуюся колесницу, и поплёлся по песку к храму.
Часом позже, ощущая, что провёл день в погоне за призраками, он отправился в обратный путь через пустыню. Его настроение было далёким от идеального: он устал, был весь покрыт пылью, хмель давно выветрился из головы, он не разгадал секрета, и в довершение всего, никак не мог выбросить из головы эту девчонку.
Обернувшись, он бросил угрюмый взгляд на храм. Он находился всё там же, невозмутимый в своей красоте, продолжая насмехаться над ним. С этой стороны его вид был особенно прекрасен, это, должно быть, зависело от рисунка колонн, таких белых на фоне скал. Или же на фоне затенённых фронтонов, как она сказала. Эта часть их разговора была преддверием открытия. Тени, колонны... повторение белых вертикалей рядом с иссиня-серыми...
Внезапно он осознал, в чём дело. Он смотрел на пространства между колоннами так же, как на сами колонны. Эти иссиня-серые вертикали были необходимы для создания образа, хотя их и не было на самом деле — они являлись пустым пространством, неосязаемым воздухом. Тени должны были падать именно так, создавая соотношение частей. Древний архитектор, построивший Неб-Хепет-Ра, вычислил меру для пустоты между колоннами, сделав её столь же важной частью постройки, как и колонны. Он использовал в строительстве пространство как камень, а свет, воздух и тень — как драгоценные металлы, завершающие отделку.
Сердце Сенмута вновь заколотилось: он разгадал секрет. Тут его мысли вернулись к этой надменной маленькой девке, и улыбка стала мрачной. «Клянусь грудями Хатор! — подумал он, вспомнив, как она укатила в Фивы. — Как только я тебя найду, ты будешь моей, невзирая на всё твоё притворство!»