На другой день Светлана энергично занялась делами, хотя голова еще была тяжела после того, как они по-русски «отпраздновали» ее приезд. В первую очередь ей предстояло устроить дочь, занять ее учебой, найти ей друзей, чтобы Ольга забыла об Англии и своей квакерской школе. Вскоре симпатичная молодая преподавательница Наташа стала по утрам заниматься с девочкой русским языком. Ольга как будто была увлечена уроками, со своей преподавательницей общалась легко и непринужденно.
Наташа оказалась человеком нового поколения. Она доверительно посоветовала не отдавать Ольгу в советскую школу, так как это может вызвать нервное потрясение у ребенка. Светлана была поражена, услышав это. Не потому, что идеализировала советские школы, а потому, что в ее время о таких вещах не думали и о психическом здоровье детей никто не заботился. Значит, прогресс медленно, но приходит и в СССР. И здесь появились детские психологи, с мнением которых вынуждены считаться педагоги.
С первых же дней Светлана ощутила пристальное внимание к себе властей и слишком навязчивую заботу. Ей постоянно давали понять, как она должна вести, себя на родине, как жить, в какую школу определить дочь. Но Светлана слишком привыкла к свободе и самостоятельности. Все же она пыталась приспособиться к советской жизни, хоть это было совсем не просто. «Я совершенно отвыкла от советского образа жизни, и возвращение к нему, к его обычаям и нравам было для меня сейчас так же трудно, как и для ничего не понимающей Оли», — писала позднее Светлана в «Книге для внучек».
Для начала чиновница Министерства просвещения сообщила ей пренеприятное известие — «английские школы в Москве давно закрыты как эксцентричная выходка Хрущева». Но остались школы с углубленным изучением английского языка, и им с Ольгой в ближайшее время предстоит выбрать одну из них. Дама-чиновница не скрывала, что кому-то там «наверху» не терпится, чтобы Ольга Питерс как можно скорее села за парту. Но Светлана все-таки решила не спешить и сначала внимательно изучить предложенные школы.
Скоро ей нанесли визит два представителя МИДа, брюнет и блондин с голубыми глазами, которого Светлана тут же окрестила про себя «Розовые щечки». Они заявили, что она немедленно должна подать прошение о восстановлении своего гражданства СССР и о принятии Ольги в таковое. Светлана пыталась объяснить, что, пока она не встретится с дочерью Катей и другими родственниками, их планы на будущее неопределенны. Куда спешить? Пока их с Ольгой вполне бы устроило двойное гражданство.
— Нет! — твердо заявили «Розовые щечки». — Мы не признаем двойного гражданства. Советский Союз ничего подобного не признает.
Светлана даже рассмеялась, не боясь показаться непочтительной. Чиновники очень напомнили ей гоголевских героев, и сама ситуация была гоголевской.
Но у нее сейчас не хватило бы сил на борьбу и нервы были на пределе, поэтому она покорно подписала все бумаги. Подписала, твердо зная, что у них с Ольгой сохраняется двойное гражданство, пока они публично не откажутся от него, в присутствии посла США и под присягой.
«Розовые щечки», очень довольный ее уступчивостью, забрал их американские паспорта, прихватив коллегу, удалился. Процесс восстановления гражданства обычно длился долгие месяцы, для Светланы Аллилуевой и Ольги Питерс он был завершен в несколько дней, немыслимые для советской бюрократии. Зато их официальный выход из гражданства СССР занял два года!
25 октября 1984 года Светлана Аллилуева с дочерью прилетели в Москву, а 1 ноября в Верховном Совете СССР уже был подписан указ о том, что отныне они являются полноценными советскими гражданками. Но все эти превращения мало занимали Светлану. Она думала о Кате и ждала известий с Камчатки, телеграммы, письма, втайне надеясь, что дочь приедет повидаться с ней.
Иосиф сказал, что Катю уже оповестили о ее приезде. Светлана пыталась разузнать у него больше подробностей о жизни дочери, о ее муже, малышке внучке. Но Ося не мог удовлетворить ее любопытства, он мало что знал о сестре. Похоже, брат с сестрой не были особенно близки, виделись нечасто и редко обменивались вестями. Это открытие Светлану не обрадовало.