Все эти слухи вконец обозлили Салахеева. Он много думал о кочегаре, но ни на минуту не допускал возможности встречи с ним в зале суда. И когда председатель предложил ввести Садыка Минлибаева, Салахееву показалось, что с ясного неба ударил гром. Он всячески старался доказать себе незаконность этого и, обессиленный, оцепенел в полном недоумении.
В сущности, Садык и сам был против выступления на суде в качестве свидетеля. С одной стороны, у него было много неотложных дел, ежеминутно требовавших полного к себе внимания, с другой — ведь он сам был недавно арестован по обвинению в этом деле. Садык ссылался на эти доводы, но прокурор ничего и слышать не хотел.
Арест Минлибаева и предъявленное ему обвинение было глубоким недоразумением. Это теперь стало ясно каждому. Не нашлось никаких данных, говорящих против его участия на суде в качестве свидетеля.
Но Салахеев этого не знал. Он смотрел на Садыка как на своего заклятого врага.
— В прифронтовой полосе… поймали… Одного расстреляли… другой успел скрыться… теперь он перед вами…
Эти слова свидетеля падали на его голову, как раскаленные камни. В горле пересохло, становилось трудно дышать.
Кочегар продолжал отвечать на вопросы. В своих показаниях он вскрыл кусочек тылового быта.
XLI
Волна колчаковщины катилась к берегам Волги. До Казани оставалось всего восемьдесят верст. Над значительной частью теперешнего Татарстана гремели колчаковские орудия, трещали пулеметы. Белые хотели, переправившись через реку Вятку, сделать бросок на Казань. В это самое время партком послал кочегара во главе рабочего батальона на фронт, в распоряжение Двадцать восьмой дивизии. Колчаковцы, несмотря на весенний разлив, продолжали беспрерывно попытки переправиться через Вятку. Таял снег. По небу ползли дождевые тучи. Маленькие речушки превратились в бурные потоки. В армии ощущался острый недостаток одежды, провианта. Окружающие деревни, охваченные кулацким восстанием, были готовы наброситься с тыла. Бесследно исчезали преданные нам люди. Разведчики погибали в пути.
Полк, к которому присоединился рабочий батальон, в течение двух суток без пищи, без хлеба, без минуты отдыха, среди крови, наводнения и огня, не давал врагу переправиться через Вятку.
Однажды ночью в штаб полка к Садыку ввалился Шарафий со своим товарищем красноармейцем. Вид его был ужасен. Весь забрызганный грязью, он был неузнаваем. Лицо осунулось, посерело, глаза ввалились. У товарища шинель была порвана, на ногах лапти. От голода он еле передвигался. На двоих была одна винтовка, да и та без патронов.
Садык знал Шарафия. Оба они при чехах сидели в казанской тюрьме и избегли расстрела лишь благодаря тому, что в суматохе отступления чехи забыли о них.
— Что случилось? — изумленно воскликнул Садык при виде Шарафия.
— Дай нам из своего полка несколько вооруженных солдат.
— Зачем?
И Шарафий рассказал следующую историю. В свое время Абдулла-хазрет пользовался большой популярностью. Имя зикерлинского ишана было известно во всем татарском мире. Круглый год стекались к нему мюриды из дальних краев — Сибири, Петербурга, Астрахани, Оренбурга, Красноярска. Без перерыва везли к нему для заклинания больных и одержимых. Вместе с мюридами, немощными, жаждущими исцеления, текли в дом ишана подарки, подаяния, преподношения. Ишан говорил, что милостыня не бывает большая или маленькая. Не глядя, с молитвой принимал он все, что давали. Чего только не несли ему! И старинные гроши, и золотые десятирублевки, и шуршащие «катеньки», и енотовые шубы, и шелковые чапаны. Ишан благоденствовал. Вначале, когда он только обзавелся первыми мюридами, у него, кроме маленького домика, ничего не было. Через семь лет он взял вторую жену и, исполняя веление шариата об одинаковом обращении с женами, выстроил для нее отдельный дом. Для этого пришлось расширить двор.
В пятьдесят лет он женился в третий раз. И на этот раз он не пожелал обидеть жену, выстроил еще дом. Для этого пришлось переселить соседа-бедняка на край деревни, а его усадьбу прирезать ко двору ишана. С новой женой ишану не повезло. Она оказалась женщиной нерадивой, с плохим характером. Попробовал ишан перевоспитать ее, но безрезультатно. Тогда, вернув полностью все приданое, он отослал ее к родителям и женился на молодой вдове. Вторая жена ишана умерла от родов. Вскоре после этого умер один из ближайших мюридов ишана Салим-бай, оставивший после себя молодую вдову. Приближенные ишана наперебой хвалили ему эту женщину и предлагали взять на место второй жены. Ишан не отказался. Так поселилась богатая вдова в опустевшем доме второй жены.