— На сивом бегуне Байтюры, уздечка серебряная, плеть в руке. Не выдержало мое сердце, взяла я палку, стала ждать его выхода… Зачем приезжал, не знаю, но, Байтюра, да будет проклят твой отец, это твой посланец?.. Аксакал не сказал, спросить у почтенных людей не посмела… «Ты Байтюра… Да будет проклят твой отец, да опоганится могила твоих предков! — сказала я и огрела Азымбая палкой по голове. — Ты облезлый пес, за кость, кинутую Байтюрой, сторожишь его грехом накопленное богатство, ты шелудивая собака…» Не дали избить… В слезах провела я ночь, а наутро приехала к тебе. У аксакала спросить не посмела, но кажется мне, что старый пес Азым приезжал с намерением помирить наш народ с Найманами… Так сказала его сноха…
Снаружи послышался конский топот. Старуха и Карлыгач-Слу вышли.
Вошли четверо казахов с плетками в руках, одетые, несмотря на жаркий день, в кепе, большие сапоги и малахаи. Поздоровались. Бай встретил их приветствием.
Гости, каждый сообразно своему положению и достатку, расселись, поджав ноги.
— Сегодня годовщина со дня смерти Кашкарбай-худжия. Едем на поминки. Решили узнать о здоровье, отведать кумыса, приветствовать достойных, — сказал один из них, толстый казах по имени Этбай.
Бай ответил:
— Добро пожаловать.
Вошла тукал, несколько раз помешала мутовкой в большом саба, налила объемистую чашу кумыса и поставила ее перед Сарсембаем.
Много говорили о положении народа, о том, что для кочевья не остается хороших джайляу, о том, что большие озера и прекрасные пастбища перешли в руки русского начальства, а у казахов не осталось земли не только для выгона скота, но даже для могил. Бай, не переставая помешивать кумыс, то и дело наполнял чаши.
Далее разговор перешел на болезнь Байтюры, на партийные распри, которые возникнут после его смерти. В юрту вошла байбича Алтын-Чач в белом покрывале. Гости, не вставая с мест, поздоровались:
— Здорова, байбича?
— Слава богу, — ответила она и, открыв один из сундуков, стоящих в глубине юрты, стала что-то доставать оттуда.
Разговор перекинулся на последние новости.
Дочь бая Янгырбая, одного из руководителей партии Байтюры, из рода Найманов, была помолвлена в семилетнем возрасте, но впоследствии полюбила другого. И вот прошлой ночью четверо верховых похитили ее. Сегодня между двумя родами готова вспыхнуть вражда.
Алтын-Чач, занятая своим делом, как только разговор коснулся этого происшествия, закрыла сундук и повернулась к собеседникам. Она задала гостям несколько вопросов. Это сватовство было делом старшей жены Байтюры — Рокии. Две байбичи — Алтын-Чач и Рокия — в молодости соперничали в красоте и богатстве. Теперь, услышав эту новость, Алтын-Чач забыла обычную сдержанность и, повернувшись к гостям, с плохо скрытой радостью сказала:
— На свадьбе Тургайбай-хаджия байбича Рокия перед большим обществом с сатанинской гордостью сказала мне: «Понадобится — дадим скот, понадобится — дадим девушку, понадобится — добьемся ссылки, но поставим на своем». Поглядим, что предпримет мудрая жена Байтюры, если род жениха, кликнув боевой клич, прольет кровь, угонит скот!
Гости прекрасно знали о ссоре двух бикя. Они давно видели, что война двух красивых, умных байбича, ведомая с пламенной страстью и чисто женским коварством, опаснее и острее борьбы Байтюры и Сарсембая за главенство над народом.
Гости сочли нужным сказать слово в угоду хозяину:
— В старину говорили — нет колодца, который бы не высох, нет камня, который бы не раскололся. Положение Рокии, очевидно, пошатнулось, — сказал толстый казах, повернувшись к бикя.
Гости, допив чашки, собрались покинуть юрту, но Алтын-Чач остановила их:
— Путь у вас долгий, день жаркий. Отведайте молодого кумыса.
Снова подали кумыс из маленькой саба. Гости выпили, провели ладонями по лицу и уехали.
Аул в ближайшие дни должен перекочевать. Сарсембай решил предварительно посмотреть новое кочевье Кзыл-Ком и с этим намерением вышел из юрты.
Байбича убрала посуду и снова, открыв сундук, стала рыться в каких-то бумагах.
Через полтора месяца предстояла свадьба Карлыгач-Слу, не за горами были и выборы. Все это требовало больших расходов. По слухам, цены на скот поднялись. Бай намеревался в скором времени погнать в город на продажу голов пятьдесят коней, овец и волов. Байбича искала кое-какие затерянные документы.
XV
Послышался детский плач. Не успела байбича прислушаться, в юрту со слезами вбежала стриженая девочка, одетая как мальчик.