Девушка решила бесповоротно: за Калтая она не пойдет, будет ждать приезда любимого.
XXXIX
Якуп и Янгырбай прекрасно поняли, почему люди, собравшиеся на похороны, поссорились из-за пустяков и разъехались в гневе. В тот же день они собрали своих сторонников, руководителей родов и партий, и, посоветовавшись с ними, приступили к работе. Тщательно обсудили, кого задарить, кому обещать бийство, как подстрекать противников.
Азымбай отказался от своих греховных помыслов и, не слезая с лошади, скакал день и ночь от одного джайляу к другому, беседовал с нужными людьми. Бывали дни — делал сотни верст, загонял отличных скакунов. Количество золота, скота, чапанов, шуб, предназначенных для раздачи с целью получить на выборах лишний шар, не было ограничено. Трата двадцати — тридцати тысяч рублей, нескольких сот голов скота, конечно, никого не могла испугать.
Байбича Рокия руководила борьбой.
Ей припоминалось, как некогда сказала она жене Сарсембая Алтын-Чач: «Понадобится — дадим скот, понадобится — дадим девушку, понадобится — добьемся высылки, но поставим на своем».
Между тем существовала серьезная опасность. Гельканыш, дочь Янгырбая, любила не суженого, за которого была просватана с семилетнего возраста, а другого. Джигит этот приехал ночью в аул девушки и выкрал ее от родителей. Теперь между, родом Янгырбая и родом жениха готова была каждую минуту вспыхнуть вражда, а это грозило тем, что род обиженного жениха или примкнет к партии Сарсембая, или выделится в обособленную партию, или же — в лучшем случае — останется в стороне. Во всех случаях это было бы большим уроном для Найманов.
Злосчастное сватовство это было делом рук Рокии, и теперь она со всей энергией вступила в борьбу. Через посредство Азыма созвала она сорок джигитов, наварила жирного мяса, подала кумыс в изобилии, каждому пообещала подарок. Некоторые джигиты после угощения вернулись в свои юрты, но большинство сели верхом на коней бая и поскакали в аул джигита, похитившего девушку. С бранью и издевательствами по адресу похитителей они явились за девушкой и доставили ее в родительский дом. Род похитителей был достатка среднего, за спиной Рокии стояло русское начальство, начать борьбу с ней не хватило решимости.
Случай этот произвел на всех большое впечатление и упрочил связь рода жениха с Найманами, показав, что с Найманами шутки плохи.
Для Сарсембая и его сторонников такой исход дела был крайне неприятен, но, несмотря на это, они продолжали разжигать вражду. Они не были так родовиты и так богаты, как Якуп и Янгырбай, не могли позволить себе таких крупных трат, у них не было поддержки со стороны русского начальства — и все же аксакал Биремджан твердо верил в победу. Народ считал Найманов исполнителями воли белого царя и, хотя внешне покорялся им, по существу относился к ним враждебно, обвиняя род Байтюры в уменьшении количества пастбищ, в притеснениях, негодовал на них за участь безвинно томящихся в тюрьмах казахов. Зная такое отношение большинства, старик верил, что народ не будет голосовать за соратников Байтюры.
Заночевав у Сарсембая, аксакал долго рассказывал хозяину темную историю Найманов, рассказывал о своей борьбе с ними. Старик был живой летописью. Его деды жили в Малой Орде под властью хана Эбельхаира. Хан Эбельхаир, не довольствуясь своим положением и желая стать ханом всех трех Орд, использовал войну с калмыками для сближения с белым царем. Тогда предок Бирема Торсонбай сказал ему:
— Ты хочешь, спасаясь от сокола, отдаться в когти ястребу. И хоть имя твое Эбельхаир[70], дела твои не благие.
Род Торсонбая был силен, и хан не решился наказать его за дерзость. Но от своей тактики не отказался. Когда приехал Тевкилев и стал гнуть в сторону Петербурга, Торсонбай опять не выдержал и ударил генерала-татарина плетью по лицу и бежал в степь. С тех пор, бросив Малую Орду, он окончательно перебрался в Среднюю Орду. Нанялся к известному водителю караванов Мустафе и разъезжал между Петропавловском, Кокчетавом, Семипалатинском, Ташкентом и Троицком. Под старость примкнул к какому-то роду и стал заниматься скотоводством. Потомки Торсона и богатства не нажили и покоя не обрели.
Детство Биремджана было насыщено героическими рассказами о подвигах его предков. В юности он сам прославился необыкновенной удалью. В зрелые годы не только его род Кзыл-Корт, но и многие другие видели в нем иль-агасы — общественного деятеля. В Сары-Арка уничтожили ханов. Взамен их на общественную арену вышли султаны. Постепенно исчезли и они. Степь осталась в руках аулнаев, биев. Эти последние не были аксакалами, достигшими высокого положения благодаря большой общественной деятельности, как было прежде. При выборах главную роль играли не популярность, а богатство и предвыборная щедрость.