— Придержи язык! — крикнул жене Шенгерей. — Чего застрекотала, как сорока? При чем тут Садык? Ведь они друзьями были… Дура!
Шум увеличивался с каждой минутой.
— Говорят, слово за слово цепляется, — вмешался в разговор низкорослый, косоглазый старик Гимадий, молча стоявший до сих пор в сторонке. Шаркая лаптями, он вошел в круг. — Вот и я хочу сказать. Имеется у меня подозрение. Прошло три дня и три ночи, а подозрение это не дает мне покоя. Я так думаю: наверно, они вместе выпили, опьянели, оба они люди с характером, подрались и стукнули друг друга чем попало. Ведь они всю жизнь точили друг на друга зубы.
Слова старика вывели Айшу из оцепенения:
— Зачем так говорить, Гимадий-абзы? Откуда ты взял, что они враждовали?
— Чему удивляешься? А от чьей руки на лбу кочегара шрам остался?
— Только-то? Да с кем в молодости греха не бывает? Фахри всегда говорил: «Кочегар мой революционный учитель».
Но старик не дал Айше докончить:
— А ты, сношенька, не горячись. Ведь и мы Садыка знаем: снаружи он друг, а изнутри черная змея.
— Напраслину на человека взводишь, — ответила Айша, но дальше спорить с ним не стала, решив, что следствие докажет всю нелепость такого предположения.
Слова Гимадия возмутили и Шаяхмета. Он все время сдерживался, чтобы не сказать какой-нибудь резкости, но под конец не выдержал:
— Эх, бабай! Видно, правда говорится: «На чью телегу сядешь, того и песню запоешь». Кажется, ты стал подпевать сырьевщику Валию.
Но Шенгерей перебил его:
— Беги, Шаяхмет, в кузницу, скажи зятю — пусть скорее идет сюда. Слышишь ведь, что о нем здесь наговорили?
Курсант ловчее подтянул ремень, плотнее нахлобучил шлем и, быстро зашагав к лесу, вскоре исчез в березняке, тянущемся до самого Байрака.
А в это время на другом конце деревни остановилась у ворот околицы сивая лошадь, впряженная в тарантас.
Шенгерей с первого взгляда узнал и хромого мерина и сидящего в тарантасе Петрова. При виде знакомой упряжки Тимеркаеву стало как будто легче.
Убийство Фахри — большое горе. Но этого мало. Теперь невесть что заговорили о кочегаре Садыке. Тут и шкворень, и шрам… Сколько ни думал Шенгерей, никак не мог разобраться в этой запутанной истории. Еще утром он сообщил в волисполком о том, что найден труп, и с нетерпением ждал приезда начальства…
Какой-то мальчуган открыл ворота околицы. Лошадь затрусила по широкой деревенской улице.
— Тише, вы! — крикнул Шенгерей шумевшей толпе. — Вон едут, разберут, все раскроется…
II
Наконец напали на след известного вора по кличке «Чумар». Арестовали несколько бандитов, от которых трепетала вся округа. Дознание установило причастность к делу одного из работников волисполкома. Подозрение коснулось секретаря машинного товарищества «Трактор» и заместителя председателя правления кооператива.
Для ведения следствия по раскрытию столь важного преступления был назначен чуваш, коммунист Паларосов.
Он четверо суток вел следствие, допросил свыше пятидесяти человек, арестовал двенадцать преступников и под стражей отправил их в город.
Покончив с этой частью дела, Паларосов собрался ехать на пристань, но не успел сесть в тарантас, как услышал окрик:
— Товарищ Паларосов! Товарищ Паларосов! Остановитесь на минутку!
К нему спешил Петров, агент уголовного розыска.
— Из Байрака человека прислали. В овраге Яманкул обнаружили труп Фахри… Мне нужно ехать. Что вы думаете делать? — спросил он, но в вопросе ясно сквозило желание, чтобы Паларосов сопровождал его.
Паларосов задумался. Сегодня в городе открывается партконференция, он, как делегат, должен прибыть своевременно, принять в работе активное участие. В повестке дня стоят два важных экономических вопроса. А с другой стороны, он, как следователь, узнав о преступлении, должен немедленно ехать по вызову.
— Когда отходит пароход?
— По расписанию — в семь… На часок опоздает…
«Может, успею», — подумал Паларосов, а вслух произнес:
— Поедем в Байрак. Распорядитесь, чтобы нас сопровождал милиционер, а также вызовите доктора, — может, придется произвести вскрытие.
Ярко светит солнце. Все кругом спешит одеться в весенний наряд.
Нынче апрель был холодный, даже первая половина мая прошла в пасмурных днях. Но вот уже неделя, как солнце стало пригревать землю. Пронеслось несколько гроз, и воздух после них потеплел. Природа ожила, все зазеленело, закудрявилось.