Немалых усилий стоило ей прогнать начинающуюся панику, медленно сковывающую и тело, и душу в своих ледяных объятиях.
Ялика робко постучала. В следующую секунду распахнувшаяся дверь обдала её мягким обволакивающим потоком тепла, пахнущим пряными травами, выпечкой и еще чем-то неуловимо знакомым. Именно таким запомнился ей запах, царивший в избушке Яги Егоровны, затерянной среди вековечной чащобы.
За порогом в тусклом, пляшущем по стенам свете застыла маленькая сухонькая старушка с милым улыбчивым лицом, на котором, словно два игривых огонька, сверкали поблекшие, но все еще полные силы и непреклонной воли внимательные серые глаза.
— Входи, пресветлая, — пригласила травница, бросив настороженный взгляд куда-то за спину почему-то смутившейся ворожеи.
— Что там? — нервно спросила Ялика, оборачиваясь.
— Ничего, дочка, ничего, — ответила бабка Ведана, успокаивающе улыбнувшись. — Ничего не вижу, да вот токмо чую, что зло какое-то за тобой по пятам ходит, неровен час, схарчит да не подавится.
— Какое зло? — непонимающе переспросила Ялика, входя в сени, скупо освещенные горящей в светце лучиной.
Травница, подслеповато щурясь, опасливо посмотрела в ночную тьму и захлопнула дверь.
— Не ведаю, дочка, — вновь ласково улыбнувшись, отозвалась она. — Токмо чую. Я, может, и не так сильна в волшбе да ведовстве, как ты, да вот куда как опытнее. Годы научили смотреть так, как другие не умеют. Не в свое ты дело влезла, пресветлая, будет время, ответ нести придется.
Протянув сморщенную ладонь, старушка зачем-то робко коснулась плеча растерянной Ялики и тут же, нахмурившись, опасливо, как от огня, отдернула руку.
— Ты не слушай меня, старую, мало ли что мне на склоне лет привидится, — ласково обронила она. — Пойдем, я пироги напекла, молочком свежим угощу. Опосля и потолкуем.
Несмотря на робкие отнекивания, старушка провела ворожею из сумрачных сеней в ярко освещенную горницу, где за столом уже сидела пара светловолосых детишек лет одиннадцати-двенадцати от роду. Мальчик и девочка до того походили друг на друга, что Ялика тут же догадалась — близнецы. Беззаботно болтая ногами под столом и тихо переговариваясь о чем-то своем, ребятишки уплетали свежеиспеченные пироги, запивая их молоком из больших глиняных кружек, и, казалось, даже не замечая гостью.
— Это Огнеяры дети, — пояснила травница. — Те самые, которых Могута спас. Святозар и Лада. Ты садись, пресветлая, не менжуйся.
Услышав свои имена, дети разом пристально, не по возрасту настороженно посмотрели на аккуратно присаживающуюся за стол Ялику, пред которой тут же появилась заботливо поставленная старушкой кружка, до краев заполненная молоком.
— Бабушка Ведана говорила, что ты придешь, — серьезно заключил Святозар уже начавшим ломаться, но все еще остающимся по-детски высоким голосом, внимательно разглядывая ворожею.
— Ты знаешь, что с мамой? — печально спросила Лада. Сорвавшиеся с ее губ слова походили на нежный перезвон весенней капели. — Черный зверь маму забрал?
— Допили молочко-то? — строго прервала близнецов Ведана, ласково погладив по голове девочку. — Будет вам гостью расспросами пытать, да силу нечистую к ночи поминать. Лучше идите-ка, ребятишки, спать. Будет день светлый, будут и вопросы с ответами.
— Ну, бабушка, рано же еще… — в два голоса заканючили дети.
— Что вам велено было? — строго отозвалась Ведана. — Ступайте, я вам в горнице уже давно постелила.
Когда разочарованно бормочущие себе под нос ребятишки ушли, нахмурившаяся старушка тяжело опустилась на лавку напротив задумавшейся Ялики.
— Ох, соколики несчастные, — сокрушенно вздохнула Ведана. — Сиротками сделались. И что с ними теперь будет?
Мрачная ворожея оторвала взгляд от стоящей перед ней кружки и посмотрела на старую травницу.
— У меня дом хоть и большой, все поместятся, — горестно пояснила между тем Ведана, заметив сочувственный взгляда Ялики. — Да вот только совсем старая я сделалась, с двумя дитятками-то, поди, и не управлюсь… Ну, да ничего, сладим как-нибудь…
— Ведана, я же знать-то не знаю, что произошло, — оборвала старушку ворожея.
— И то правда, совсем я, старая, запамятовала, — согласилась та, досадливо всплеснув руками. — За тем тебя и позвала. Могута с тобой потолковать хотел, да умаялся с хворобой своей биться, спит, небось. Я-то думала, ты раньше проведать придешь…