— Я знаю, — вдруг очнулась от задумчивого размышления Ялика. — Зову Мары ни одна душа, из когда-либо рожденных на этой земле, не сможет противостоять. И твоя на её зов обязательно явится.
В глазах Мортуса заблестела призрачная надежда.
— Может, и не зря я тебя, пресветлая, повстречал.
Он, чуть помедлив, протянул ей свой кинжал и мечтательно посмотрел на перемигивающееся искрящими звездами глубокое ночное небо.
— Об одном прошу, не подведи, — сказал он, глубоко вздохнув. — Пусть Боги направят твою руку в нужный момент.
— Ты точно готов? — серьезно спросила ворожея, собираясь с духом.
Мортус только утвердительно кивнул.
Ялика, набрав в легкие воздуха, широко развела в стороны руки и тихонько запела:
Я тебя закручу-заморожу,
Меня Марой зови белокожей.
Прихожу я с зимою искристой,
За снежинкой лечу я лучистой.
С каждым произнесенным словом ее вкрадчивое пение наливалось силой, становясь все громче и громче.
В зимнем царстве тебя приголублю,
Хладом стылым ты будешь загублен.
Я тебя обниму лютой стужей,
Спи, мой сокол, снегами закружен.
Голос ворожеи задрожал, срываясь, и откуда-то донеслось отдаленное пение, от которого повеяло замогильным холодом:
Я тебя провожу в царство хлада,
Там тебя в белоснежных палатах
За деянья твои по заслугам
Награжу или будешь поруган.
Вокруг стихли все обычные ночные звуки. Поднявшийся ледяной ветер бесшумно закачал вершины деревьев. Языки пламени, бушующего и ярящегося в костре, постепенно замедлили свой бег, застыв извилистыми огненными сталактитами.
И вот уже пению Ялики вторил другой женский голос, мертвенный и отстраненный:
Не старайся сбежать или скрыться,
Я за всеми повинна явиться.
На исходе с моим поцелуем
Позабудешь судьбу ты земную.
За спиной ворожеи, от силуэта которой исходило бледное призрачное свечение, прямо из воздуха проявились слепяще-белые извивающиеся линии, складывающиеся в высокий и статный, мерцающий в ночной темноте женский образ, сжимающий в руках диковинный посох, изогнутое навершие которого более всего походило на короткое лезвие косы.
Ты меня не растопишь весною,
Я змеёю ползу за тобою.
На дороге, на смертной тропинке
Соберу твою жизнь по крупинке.
Завораживающее, леденящее душу пение неожиданно оборвалось на высокой ноте.
Призрачная фигура явившейся богини величественно и отчужденно смотрела на отважившихся призвать ее людей.
— Теперь проси, — с трудом выталкивая слова прокричала Ялика.
Мортус кивнул.
— Смерть-Дева! — плохо повинующимися губами прошептал Мортус. — Взываю к твоей силе, помоги… Молю…
По белеющему в сумраке лику богини промелькнула тень понимания. Она величаво кивнула и, запрокинув голову в беззвучном крике, подняла к небу свой устрашающий посох.
Налетевший порыв стылого беззвучного ветра чуть не сбил Мортуса с ног, разметав лежавшие вокруг прошлогодние листья с хвоей и сухие ветви. Пламя костра мигнуло и вновь застыло в неподвижном танце. Мужчина проследил за взглядом величественно застывшей Мары.
Небо заволакивало низкими клубящимися тучами, закручивающимися гигантской спиралью, из которой к земле устремились длинные извилистые языки тьмы.
Один из них потянулся было к застывшей Ялике. Лицо Мары исказила гримаса гнева и презрительного недовольства. Короткий взмах её посоха разрубил извивающееся щупальце мрака, заставив того осыпаться на землю дождем черного пепла. Богиня выжидательно посмотрела на с трудом удерживавшегося на ногах под порывами пронизывающего ветра Мортуса, пригвоздив того к земле мертвенным взором стылых глаз.
— Не медли, пресветлая, — надрывно проорал он Ялике и, воздев к небу руки, закричал: — Демон, я принимаю твою силу!
Мара удовлетворённо повела головой. Призрак легкой улыбки на секунду озарил ее неземной лик.
Черная облачная спираль ускорила свой бег. Клубы мрака устремились к застывшему в молитвенной позе Мортусу, закручиваясь вокруг него и окутывая непроницаемой сумрачной пеленой. Ноги мужчины подломились, и он, качнувшись назад, распростерся на земле, широко раскинув руки. Его тело забилось в конвульсиях, впитывая в себя дымчатую вуаль.
— Иди. — Ялика скорее почувствовал, чем услышала, леденящий душу приказ богини.