Нет, то, что произошло там, было игрой.
Я должен был это знать. Я должен был держаться дольше.
Она открыла рот, и я понял, что она готовится сказать мне, в сотый раз за сегодня, что я должен уйти.
— Мы знаем, чем закончится эта дискуссия, Тисана. Не начинай.
— Если бы я причинила тебе боль…
— И не собирался.
Саммерин встал и бросил на меня спокойный взгляд, прежде чем выскользнуть за дверь. Если Тисана и заметила его уход, она этого не показала.
— Если бы я хоть на мгновение задержался, чтобы вернуть контроль…
— Ты не сделал этого. И теперь ты знаешь, как это сделать.
Как странно было чувствовать себя, пытаясь быть оптимистичной в этом вопросе. Оптимистично или умышленно невежественно. Мое самое циничное, самое несносное «я» назвало бы эти два понятия одинаковыми.
— Кроме того, — добавил я, — завтра мы отправляемся в Трелл, и ты будешь рада, что с тобой один из лучших бойцов Ара, когда мы прибудем туда.
Эхо улыбки дернулось в уголках ее рта.
— Ты хвастаешься?
— Это не хвастовство, если это правда. И в кои-то веки я хочу посмотреть, как эти ублюдки будут гореть.
Я имел в виду каждое слово.
Она подняла лицо, и впервые с тех пор, как я вернулся, я не отпрянул от ее голого, электризующего взгляда. Я не был уверен, почему мне стало так неловко. Может быть, я слишком многого не хотел, чтобы она видела, или слишком многого боялся увидеть в ней. Может быть, просто было что-то в том, как ее лицо поражало меня каждый раз, что пугало меня до невозможности.
Я отодвинул в сторону прядь волос, которая резала ее зеленый глаз.
— Покажи мне эту неослабевающую грубую силу, Тисана.
Она не двигалась, не говорила. Но в ее глазах появился яростный блеск, и я позволил их пламени охватить меня, сжечь, поглотить, пока не осталось ничего, кроме пепла.
***
Саммерин зажал трубку между зубами, выпуская идеальное кольцо дыма.
Его лицо никогда не выдавало беспокойства, на нем не было ничего, кроме задумчивости. Но я знал, что он курит только тогда, когда нервничает.
Мы молча шли по коридорам Башни. Вниз и вниз.
— В чем дело, Саммерин?
Его глаза задали мне немой вопрос, и я ответил на него знающим взглядом.
— О чем бы ты ни размышлял. Просто скажи это.
Еще одна медленная затяжка дыма, через нос, как у дракона.
— Один день, Макс. Прошел один день, а мы уже здесь.
— Оно не собиралось меня убивать.
— Эта штука непредсказуема.
— Оно было у нее. Я должен был подождать.
— Сломанное запястье — небольшая цена, и мне показалось, что она с радостью заплатила ее, чтобы обеспечить твою безопасность.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что много лет слушал, как ты рассказывал мне, как бы ты хотел, чтобы твой отец не колебался в тот день.
Мои ногти впились в ладони, когда мои следующие слова вырвались между зубами.
— Если ты намекаешь на то, что я должен был…
— Нет. Определенно нет. — он покачал головой, выпуская еще один неровный вздох. Я хотел, чтобы его реакция была сильнее, чем она была. — Но что, если это было больше? Если бы это могло убить тебя, ты бы позволил? Потому что это было бы то, с чем ей пришлось бы идти до конца жизни.
Я все еще видел лица своих братьев и сестер каждый раз, когда моргал. Разве я не знал этого?
— Оно не собиралось меня убивать.
— Тебе нужно подумать о том, что ты будешь делать, если оно доберется до тебя.
— Мы не позволим ему добраться до меня.
Саммерин посмотрел на меня взглядом, который был очень близок к жалости.
— Не надо, — прорычал я.
— Ты находишься в невыигрышной ситуации. И оно это знает, особенно сейчас. Оно будет использовать это против тебя.
Я ненавидел то, насколько он был прав.
Мы шли молча, дым из его трубки забивал мои легкие.
— Мне бы хотелось подвести какой-то глубокий итог, — сказал он, наконец. — Что-то более полезное, чем просто сказать тебе, чтобы ты был осторожен.
Мне тоже хотелось — хотя я подозревал, что даже если бы он мог, мне бы не понравилось то, что он хотел сказать.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Тисана.
Я провела ночь, отрабатывая движения, которые оттачивала на ринге для спарринга, прогоняя их снова и снова, пока не впитала их в ядро своей памяти. Сон не шел, хотя я была измотана. Я думала, что, перетащив себя через океан, когда я активно умирала, я знаю, что такое быть уставшей. Нет, это было ничто. Эта усталость тянулась из моей души.