Решайе, видимо, тоже это чувствовал. Оно молчало. Хорошо.
Макс вернулся в мою комнату после ухода Саммерина. У него здесь были свои покои, но он остался в моей, развалившись в кресле, критикуя мои движения, пока его веки не затрепетали. В конце концов, он превратился в груду конечностей, откинул голову назад, слегка похрапывая — как будто его тело просто перестало функционировать.
Мы больше не говорили о том, что произошло сегодня, и я была благодарна за это.
Я предпочитала думать о том, что всего через несколько дней я смогу снова увидеть Серела. Он снова будет со мной, в безопасности.
Если он был жив.
Если я смогу его найти.
Если бы я могла сделать что-то из этого в исключительно узком промежутке времени, которым я располагала, или с исключительно ограниченными ресурсами, и, конечно, с исключительно непредсказуемым фактором Решайе.
Если, если, если.
Где-то в предутренние часы я отложила свою палку для спарринга и подошла к окну, прижав пальцы к прохладному стеклу. Моя комната не находилась на самом верху Башен, но она была достаточно высока, чтобы возвышаться над землей. Столица раскинулась подо мной, словно игрушечная копия, сведенная к далеким уличным фонарям и блокам безликого лунного света. Даже в темноте Дворец блестел вдали, отражая свет, которого не было — или, возможно, он отражал пламя, которое все еще светилось, как угли камина, на окраинах города.
Я задавалась вопросом, находятся ли Нура и Зерит все еще там, контролируя разрушения.
Я думала, не ускользают ли жизни от их внимания даже сейчас.
{Красиво.} Слабый шепот прошелестел по моим мыслям, дрожь пробежала по позвоночнику. {Я забыл, как это может быть прекрасно.}
Мое сердце замерло.
Я проверила нити своей ментальной паутины, готовясь вытолкнуть Решайе обратно, если понадобится.
Что? Привлечь, отвлечь.
{Мир. Воздух. Свобода. Огонь. Все эти истории}.
Я нашла ее — слабую, усталую, немощную, цепляющуюся за несколько тонких струн.
{Ты ценишь свободу так же, как и я. Никто не желает ее больше, чем тот, у кого ее никогда не было}.
Я почувствовала, как оно снова пробирается сквозь мои воспоминания. Воспоминания об Эсмарисе в первый день, когда он встретил меня, о том, как его взгляд разворачивал меня, словно подарок.
Завтра мы отправимся в мой старый дом. Мы с тобой подарим свободу многим людям, у которых ее никогда не было, как и у нас.
{Трелл.}
Да.
{Я знал это место, когда-то.}
Снова воспоминание о траве против моих рук. Назад. Вперед. Снова и снова.
{Знаешь ли ты, что они держали меня взаперти столько лет? У меня ничего не было, никого. Я не знаю, как долго. Много лет. Можно подумать, что для меня это пустяк. Но несмотря на то, что я прожила столько жизней, я чувствовала каждую секунду. Они пытались дать мне много других тел, много других домов. Но я ненавидел их. Они были похожи на гнезда из сломанной стали.}
Его шипение пробежалось по моей шее, затем смягчилось и превратилось в ласку.
{Но только не ты. Ты — шелк}.
Мне пришлось подавить отвращение.
Но я заставила себя спросить:
— Кем ты был? Раньше?
{Я не помню. Теперь я — лишь частички многих вещей. Неполноценный}.
Его боль отозвалась в моей груди скорбным, пустым криком.
Я тоже.
Фрагменты. Фрагменты Вальтейна, рожденного в стране, которой больше не существует, связанного с Орденом, который принимает меня лишь частично.
{Я знаю. Возможно, мы сделаем друг друга целыми, Тисана, Дочь пустоты}.
Возможно. Ложь забрала все, что у меня было.
{Какая ты красивая сломанная бабочка.}
И я почувствовала, как оно коснулось пальцев моего разума, поймало их там, где они сидели, готовые столкнуть его обратно во тьму, впиваясь в них безжизненными когтями.
{Ты предала меня сегодня}.
Паника всколыхнулась. Она плотнее свернулась вокруг моих мыслей. Боль пронзила позвоночник.
{Ты вырезала меня. И если ты сделаешь это снова, моя бабочка, я вскрою ему горло и слижу его кровь с твоих пальцев}.
И оно снова растаяло в тишине, оставив мои мысли, когда я сползла по окну в дрожащую кучу на земле.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Тисана.
Я вскрою ему горло и слижу его кровь с твоих пальцев.
На следующее утро я не почувствовала никаких признаков Решайе в своей голове, кроме легкого давления, которое тихо ощущалось в задней части моего черепа. Но теперь ему не нужно было говорить со мной. Слов, которые оно сказало мне прошлой ночью, было более чем достаточно, чтобы преследовать меня весь день.