И тут из ничего появилась еще одна фигура, мелькнувшая, словно тень от красных бабочек, и нанесла смертельный удар в спину Тисаны.
Я услышал только голос моей подруги, когда она издала крик боли. И я знал, что должен воспользоваться этой возможностью: я видел, как она сбросила с себя Ариадну, как она споткнулась, когда кровь потекла по ее спине. Но мои руки были неподвижны. Даже когда она выпрямилась и повернулась ко мне с бешеным взглядом. Даже когда она с воплем снова подняла клинок.
Но потом она замерла. Ее тело дернулось, а затем застыло. Я только жил этим, никогда не видел этого со стороны, но я точно знал, что происходит.
Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что Саммерин рядом со мной, одна рука поднята, брови узловаты от сосредоточенности. Он втянул пальцы в ладонь. Тело Тисааны издало тошнотворную серию тресков, когда она опустилась на пол, ее конечности перекосились.
Бабочки стекали по стенам, как загустевшая кровь.
Ее глаза прижались к моим. Ярость перешла в ужас. Она издала придушенный звук, не похожий на человеческий. Возможно, потому, что Саммерин завязывал ее мышцы в узлы, заставляя ее легкие сокращаться, пока ее мозг не потерял сознание.
Я опустился на колени рядом с ней. Гниль все еще пульсировала в досках пола, размягчая их под нашими ногами. Я не замечал. Я не замечал ничего, кроме того, как ее испуганный взгляд нашел мой и больше никуда не смотрел.
Мне жаль, — хотел я сказать ей. Мне так жаль.
Ее дыхание сбилось, она боролась всю дорогу, пока ее ресницы трепетали.
Трещина!
Если бы мне удалось отвести взгляд, я бы увидел, что деревянные балки здания начали поддаваться под усиками гнили.
— Это рушится. — я услышал шаги Нуры, приземлившейся рядом со мной. — Пора идти.
Я поднял Тисану на руки и встал, ни на кого не глядя, пока нес ее из здания, ее конечности внезапно обмякли, когда Саммерин выпустил ее тело из-под своего контроля.
ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ
Тисана.
Назвать их кошмарами было бы все равно, что назвать тайфун «легкой моросью».
Я часами путалась в худших из своих воспоминаний, все они были смешаны вместе, все нападали на меня и душили одновременно. Это была реальность, только еще хуже: моя мать прощалась со мной, когда ее плоть увядала, а глазные яблоки выпадали из глазниц, Эсмарис поднимал свой хлыст, когда его кожа превращалась в тень и пламя. И как бы я ни царапалась и ни боролась, я не могла выбраться. Они каждый раз тащили меня обратно.
Когда я очнулась, уже был закат. Я лежала на импровизированной кровати в палатке, Макс был рядом со мной еще до того, как я осознала его. Лагерь, судя по всему, был разбит довольно быстро. Зерит, Нура и Макс объяснили мне, что произошло. Я слушала, онемев.
— Ты была великолепна, — сказал Зерит, улыбаясь.
Я не чувствовала себя эффектной. Я была отрезана от собственного разума.
Я посмотрела на Зерита, но ничего не ответила ему. Вместо этого я повернулась к Максу и встала, не обращая внимания на то, как земля дрожит и скользит под моими ногами.
— Покажи мне.
Он повиновался. Вместе мы поднялись на вершину холма, где стояло Низренское здание. Стояло. Теперь оно рухнуло. Половина здания едва держалась на ногах, а другая часть развалилась на куски камня и дерева. Одна из оставшихся колонн шатко стояла на месте. На некоторых камнях проступили красные пятна, яркие и агрессивные даже при свете луны.
Я посмотрела на другую сторону холма, на клубы черного дыма вдалеке.
— Тела, — констатировал Макс, проследив за моим взглядом.
— Рабов?
— Да. Все до единого ублюдки.
Я подумала, что могла бы почувствовать больше.
— А рабы?
— В том лагере нас более ста пятидесяти человек. — он указал назад в сторону лагеря — палатки и костры усеивали склон холма.
— Это все?
Мне было неприятно его последующее молчание. В горле встал ком.
— Все? — я надавила.
— Один был задет падающим камнем, когда здание обрушилось. Саммерин сделал все, что мог, но он умер.
Он умер. Я оценила прямоту этого заявления. Никаких «он не выжил». Никаких «мы не смогли его спасти».
Он умер. Он умер из-за моего недостатка контроля. И единственная причина, по которой это не произошло, была в том, что Макс остановил меня, а Саммерин заставил меня упасть.
Мое оцепенение треснуло, но не разбилось.
— Я хочу их увидеть, — сказала я, жестом указывая на лагеря, и Макс кивнул.
Он повел меня вниз, чтобы я прошла через скопления людей. Палаток на всех не хватало, но ночь была ясной и умеренной, поэтому многие расположились вокруг небольших костров. Не все они были низренцами. Треллийцы, в конце концов, завоевали и поработили почти полдюжины стран, и я могла сказать по различным акцентам в воздухе, что почти все они были представлены здесь. Но хотя они и родились в разных странах, теперь у них, возможно, общая кровь. Все они собрались вместе в изнуренном покое. По крайней мере, в комфортном. Им удалось спасти изрядное количество припасов из центра работорговли, сказал мне Макс, пока мы шли, что объясняло наличие палаток, еды и спальных мест.