На полпути этого процесса Макс в короткий момент затишья схватил меня и потянул за одну из оставшихся палаток. Его рука осталась на моей руке, большой палец провел по ней в намеке на ласку. Он смотрел на меня с озабоченной морщинкой между бровями.
— Что случилось?
— Ничего не случилось.
— Не опекай меня. — морщинка углубилась, и он заколебался, прежде чем спросить:
— Это… у тебя есть сомнения по поводу…
— Нет, — быстро сказала я. — Нет, никогда.
Он выглядел заметно облегченным, хотя только на мгновение.
— Тогда что?
Я ничего не сказала. Мысль о том, что и он может запятнать то, что произошло между нами, заставляла меня чувствовать себя еще более больной, чем я уже чувствовала. И еще хуже была мысль о том, что Решайе может стать свидетелем моего признания…
— Нужно ли мне начинать гадать? У меня всегда это плохо получалось, но…
Я провела пальцами по своему разуму раз, два, три раза, проверяя, нет ли какой-либо активности, прежде чем понизить голос и прошептать:
— Решайе знает.
Каждый мускул на лице Макса сразу же напрягся.
— Что оно сделало?
— Ничего. Ничего. — я проверила еще раз. Ничего, кроме темноты. — Я не позволю ему ничего сделать.
Хотелось бы мне в это верить.
— Никто из нас не позволит, — сказал Макс.
Я бы хотела, чтобы он в это верил.
Он скользнул руками по моей талии. Я хотела только одного: погрузиться в это тепло, вернуться в прошлую ночь и никогда не возвращаться в реальность.
Вместо этого я лишь с трудом заставила себя встретиться с ним взглядом.
— Послушай меня, Тисана. Я серьезно. Мы контролировали его вчера. Мы будем контролировать его снова. Ты будешь контролировать его снова.
Я не контролировала его вчера.
Я молчала, оставляя свою неуверенность недостойной.
Его руки сжались вокруг меня, дыхание коснулось моего уха.
— Мы вошли вместе, и мы выйдем вместе.
Он пытался убедить себя, я знала, его отчаяние просто маскировалось под уверенность. У меня болела грудь. Моя рука скользнула к его плечу, и я почувствовала сквозь рубашку рельефную текстуру шрама, который я ему нанесла. Всего лишь царапина по сравнению с тем, что я могла сделать.
Если Решайе придет за ним, используя мои руки, мое тело, позволит ли он это сделать?
— Ты дал мне обещание прошлой ночью, — задыхалась я. — Мне нужно, чтобы ты его сдержал. Чего бы это ни потребовало.
И прежде чем он смог сказать что-то еще, я притянула его к себе и подарила ему один долгий, крепкий поцелуй.
Затем я отстранилась и вернулась к приготовлениям, не сказав больше ни слова.
***
Подготовка шла полным ходом, и прошло несколько часов — часов мучительных сомнений, — когда Зерит позвал меня из другого конца лагеря. Когда мы оказались вне пределов слышимости остальных, он слишком непринужденно сообщил мне, что вернется в Ара вместе с беженцами.
Мое сердце упало.
— Почему? — спросила я резче, чем намеревалась.
— Кто-то должен их сопровождать. Я говорю на Терени. — он сунул руки в карманы, беззаботно и непринужденно. — И у меня дома есть дела, связанные с Орденом.
Он провел почти шесть месяцев, путешествуя по Треллу, и теперь ему нужно было спешить обратно в свой офис?
Беспокойство грызло все, что осталось от моего терпения. Мне потребовалось ощутимое усилие, чтобы сдержать свой тон, когда я сказал:
— Тебя очень уважают. Было бы полезно, чтобы твои навыки и репутация были с нами сегодня.
Он лишь улыбнулся своей волевой, ослепительной улыбкой.
— Я вам не нужен. По крайней мере, если то, что я видел вчера, было хоть каким-то признаком, вы более чем способны сделать то, что должно быть сделано.
Это было с Решайе, который, возможно, уже не поможет мне. Который может быть слишком опасен, чтобы развязывать его так близко к моим друзьям.
— Но в нашем договоре…
— В нашем договоре ничего не говорится обо мне. Он предлагает тебе поддержку. Которая, очевидно, у тебя есть в избытке. — целенаправленный взгляд, который Зерит бросил через поле на Макса, не остался незамеченным для меня.
Я сделала глаза шире, опустила подбородок, наклонила голову.
— Но ты важен.
Отчаяние заставляло меня терять хватку тонкости. Я была уверена, что Зерит увидит мое поведение таким, какое оно есть. Если он и увидел, то не показал этого. Он просто пренебрежительно похлопал меня по плечу.