Сейчас мы стояли в тени ворот, окружающих дом Азина Микова, приютившись в крошечном укромном уголке между зданиями, а в нескольких футах от нас кипела активная деятельность. Вечеринка уже началась. С нами стояли два охранника. Один неловко переминался с ноги на ногу, выглядел озабоченным. Другой, тот самый, что пытался отобрать у меня оружие, смотрел на нас с зачарованным интересом, который заставил меня почувствовать себя немного любопытным в клетке.
— Мы не можем прийти на вечеринку вооруженными до зубов, — сказала Нура, отстегивая кинжалы от бедер. Ей было легко говорить. Только в нижнем белье у нее, наверное, было засунуто семь спрятанных клинков.
— Не вижу причин для этого, — проворчал я.
На самом деле, я видел, почему бы и нет. Просто мне было трудно.
Я вздохнул и передал свой посох в руки стражника, наблюдая, как он прислоняет его к стене.
Если честно, сиризен выглядел еще более неуютно, чем я. Ариадна и Эслин до последнего момента держались за свои копья, отдавая их с неохотой, как родитель отдает своего первенца.
— Мы вернем их, когда они нам понадобятся, — заверила нас Тисана.
Мой взгляд переместился на нее, и я снова поразился тому, как она выглядит. На ней было красное шелковое платье, которое обтягивало и завязывалось на талии, мерцающая ткань закрывала рукава вокруг запястий, а юбка свободно спадала вокруг лодыжек. Просто, но привлекает внимание, тем более что ткань была настолько легкой и нежной, что прилегала к каждой вершине и долине ее тела. И все это держалось на ней только за счет одного узла на талии.
Несмотря на обстоятельства, я все равно не мог не представить, как затягиваю один конец банта и смотрю, как вся эта ткань скользит по ее коже и оседает на пол.
Очевидно, он принадлежал ей, когда она жила здесь. Ее подруга-служанка оставила его для нас, среди прочих вещей, в спрятанном за воротами пакете.
— На самом деле это была ночная рубашка, — сказала она мне с некоторым смущением, когда впервые надела ее и покрутилась. — Вы можете сказать?
Да. Но в лучшем смысле.
Но позже я увидел, как она теребит шелк между пальцами, нахмурив брови, погрузившись в раздумья. И я сразу понял, кто подарил ей эту ночную рубашку и при каких обстоятельствах она, вероятно, ее надела, и мне захотелось сорвать ее с нее совсем по другой причине.
Тисана поблагодарила охранников на теренском, обменявшись с ними словами, которых я не понял, но которые звучали ободряюще. Нервный охранник продолжал смотреть на толпу людей на улице, что меня тревожило.
Она повернулась к нам, позволив охранникам уйти первыми.
— Мы готовы, — объявила она.
Я видел, как наше оружие исчезло вместе с охранниками, когда они завернули за угол.
— Ты уверена, что мы можем им доверять?
— Да. — она проследила за моим взглядом, на ее губах заиграла легкая ухмылка. — Не волнуйся. Куски металла — не самое опасное наше оружие.
Это правда. То, что таилось в мыслях Тисаны, пугало меня больше, чем все те, с кем нам предстояло столкнуться.
Когда прошло положенное время, мы вышли на улицу и подошли к воротам поместья. Как и планировалось, мы опоздали на мероприятие, поэтому вход уже начал пустеть, лишь несколько немногочисленные гости задерживались снаружи.
Ворота распахнулись, словно огромные золотые челюсти.
Я остался рядом с Тисаной. Мне не нужно было смотреть на нее, чтобы почувствовать, как она напряглась, когда мы прошли под сенью мраморной арки. Я ненадолго поймал ее руку в свою и сжал, после чего наши ладони раздвинулись.
Мы войдем вместе и выйдем вместе, поклялся я. А в промежутке мы будем делать то, ради чего сюда пришли. Все должно быть так просто.
Я потерла пальцы друг о друга, успокаивая себя теплом пламени, которое лизало мою кожу.
Верно. Металл был не единственным моим оружием. И если уж на то пошло, то, возможно, было бы неплохо разорвать этих ублюдков на части голыми руками. Тем лучше, если я буду действовать немного медленнее.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Тисана.
Стены поместья Миков сомкнулись вокруг меня, как зубы, угрожая раздавить меня обратно в девушку, которой я была шесть месяцев назад. Я не была готова к физическому воздействию — к тому, что просто вид этих белых колон, этих одетых в белое тел, этих золотых сигил лилий поразит меня так же, как хлыст Эсмарис, открыв раны в моей душе, которые, как я думала, уже давно зажили.