Я щелкнул пальцами и выдернул лишь мельчайшие искры.
Нет.
Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эслин исчезает — медленно, слишком медленно — прежде чем я успел остановить ее. Ариадна схватилась за нее с опозданием на долю секунды, осознав то же ужасное, что и я. Она могла быть поймана между измерениями, если ее магия подвела ее прежде, чем она и мальчик, которого она несла, смогли появиться.
Я увидел, как Азин ударил Тисану, услышал, как она упала на пол, и мое зрение стало красным.
— Оружие! — я вихрем бросился к мальчику-охраннику, которого мы встретили раньше, и протянула руку. — Сейчас же!
Он не понял бы моих слов, но он явно понял мой тон. Я успел лишь мельком увидеть, как он нырнул в угол комнаты, прежде чем мое внимание отвлек звон поднятого клинка.
Я успел вовремя уклониться.
Но полдюжины охранников налетели на нас, как мухи на падаль. Там, где я уклонялся от одного, я едва не сталкивался с другим. А действие хриксалиса проникало далеко за поверхность, лишая меня сообразительности и рефлексов так же, как и пламя.
Я поймал запястье, замахнувшееся в сторону головы Саммерина, повернул, пока не почувствовал треск, и вырвал меч из слабых пальцев стражника. В этот миг я как никогда любил своего брата за каждую несчастную ночь, проведенную им в тренировках, когда я слишком мало спал все те годы, когда магия была запрещена.
Но даже это могло завести меня так далеко.
Тела приближались ко мне, все больше и больше. Я резал, я наносил удары, я уклонялся, пока кровь не забрызгала мое лицо. Но этого было недостаточно. Их всегда было больше.
Сквозь них я разглядел Тисану, поднимающуюся с земли. Азин стоит над ней.
Слабый, жалкий крик раздался, когда мальчик-раб, который помог нам, упал на колени, его горло было перерезано прежде, чем он смог дотянуться до нашего оружия.
Тупой удар ударил меня по затылку, но я рванулся вперед, борясь с руками, оружием и руками, которые пытались оттащить меня назад.
Формы сомкнулись, закрывая Тисану от взгляда, когда ее снова ударили.
Рядом со мной Саммерин издал приглушенное ворчание — единственный звук, который вывел меня из задумчивости. Повернувшись, я увидел, как он перевернулся на спину и схватился за бок, а один из солдат Азина держал окровавленный клинок. Черт, это левое колено, я должен был смотреть…
В этот момент, когда я отвлекся, другая пара рук схватила меня, и еще один удар обрушился на мою голову. Я почувствовал вкус крови.
Последнее, что я увидел сквозь затуманенное зрение, это как Тисану вытаскивают из комнаты.
И последнее, что я подумал, это то, что я собираюсь убить их всех до единого.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Тисана.
Кабинет Эмариса выглядел точно так же, как в тот день, когда он чуть не убил меня. Когда Азин распахнул дверь и втащил меня внутрь, на одну долю секунды я могла поклясться, что увидела перед окном безошибочно узнаваемую форму Эсмариса: плечи расправлены, руки сцеплены за спиной.
— Я не решаюсь сказать, что у нас с тобой есть что-то общее, но, похоже, мы оба любим устраивать представления. — он швырнул меня на стол. Я остановила свое падение ладонями.
Боже, как кружилась голова. Я думала, что это прекратится, но мое сознание как будто все убывало и убывало. Я повернулась и выпрямилась, хотя на это ушли все мои силы.
По крайней мере, мы были одни. Я убила одного Микова в этой комнате. Я могу убить еще одного.
— Что тебе нужно? — спросила я. Время. Мне просто нужно время. — Орден может предоставить тебе финансирование, если ты хочешь.
— Мне не нужны ваши деньги.
Мне не нужны ваши деньги.
Трещина!
Это было снова: слабый, слабый толчок на задворках моих мыслей. На этот раз он был достаточно отчетливым, чтобы я поняла, в чем дело, и мое сердце подпрыгнуло.
Решайе, — прошептала я, но не получила ответа.
Но если оно все еще было там — я могла вытянуть его. Я могу заставить его.
— Влияние, — сказала я Азину. — Ты сказал, что просил помощи у Ордена. Они дадут ее тебе в обмен на наше освобождение.
— Ваше освобождение? У меня заперт второй арх-командующий. У меня уже есть влияние. Кроме того, рабы не могут заключать сделки. — он схватил меня за подбородок, пальцы сжали мое лицо, когда он повернул его, изучая меня. — Я помню тебя. Ты была его любимицей. Я даже тогда не понимал, почему. Ты похожа на пеструю корову. И все же — он защищал тебя больше, чем меня.
Он отпустил мое лицо, только чтобы схватить меня за плечо и развернуть к себе. По моей коже поползли мурашки, когда его руки прошлись по моей спине, задерживаясь на шрамах.