— Ты голодная?
Макс исчез на кухне. Словно отвечая за меня, мой желудок заурчал.
— Да.
Он вышел с тарелкой супа и чашкой чая, которую поставил на стол, жестом приглашая меня сесть. Я так и сделала, а он рухнул на стул напротив меня. Он наполнил почти пустой бокал вина из бутылки, которая тоже была почти пустой, и откинулся на спинку стула.
Я фыркнула. Суп, который дал мне Макс, отличался от всего, что я когда-либо ела раньше, — он был более густым и тяжелым от все еще незнакомого запаха океана. Я бы вдохнула его, даже если бы это было отвратительно, но это было хорошо. Пряно, но хорошо.
— Спасибо. — Я была так голодна, что едва вспомнила, что бы сказать это.
Макс облокотился на стол, подперев подбородок костяшками пальцев и молча наблюдая за мной. Я вернула ему взгляд, осторожно посматривая на него между укусами.
Он был моложе, чем я могла ожидать. Возможно, за двадцать, хотя в его выражении лица была определенная резкость и наблюдательность, из-за которых он казался старше. Высокие скулы обливались мерцающим светом костра. Плоский, прямой нос. Изящные, вздернутые глаза под гладкими веками, которые только подчеркивали их нервирующую мутную синеву. Вблизи они выглядели еще более странно. Я знала старика в Трелл, у которого была катаракта, похожая на эти, хотя, конечно, не такого ярко-синего цвета. Но почему-то я сомневался, что у Макса проблемы со зрением. Его взгляд казался слишком неторопливым, слишком пронзительным для этого.
— Итак, — сказал он наконец, — Ты из…?
— Трелл.
— А сколько тебе лет?
— Два-десять… — я слишком поздно поняла свою ошибку и поправилась. — Двадцать один.
— Двадцать один, — повторил он себе под нос, качая головой, — как будто это был нелепый ответ. — Ученичество завершается в восемнадцать. Ты понимаешь, насколько странна вся эта ситуация?
Я пыталась не показать Максу, что я не понимаю, но, видимо, у меня этого не получилось, потому что он добавил:
— Странно. Необычно.
— Довольно.
— Чтобы было ясно, все это очень, очень странно.
— Нура сказала мне, что я не могу вступить в Ордены без обучения. Хотя я слишком стара.
Я не стала скрывать своего раздражения.
На губах Макса мелькнула ухмылка.
— Я рад, что у тебя хватило здравого смысла разочароваться в этой бюрократической глупости.
— Я пришла сюда не для того, чтобы меня отправили обратно.
— Сюда, в Ару, или сюда, в мой дом?
— В обоб
Он издал смешок, словно этот ответ был просто забавной шуткой, и допил свой бокал вина. Налил другой.
— Прости, как грубо с моей стороны. — Он поднял бутылку. — Хочешь немного?
— Нет, спасибо. — Мой взгляд метнулся к стенам и пустым винным бутылкам на одной из полок.
Отмечено.
Но мне нужно больше информации об этом человеке, если я хочу понять, чего он хочет. Если бы я собиралась выяснить, как сделать себя бесценной.
Я отложила ложку и сделала глоток чая. Даже это было пряно, заставляя мой нос гореть.
— Откуда ты знаешь Нуру? — спросила я с рассчитанной небрежностью. — Она друг?
Макс фыркнул.
— Она второй по рангу член Ордена. Все знают Нуру.
О, я услышала эту горечь. Я хитро улыбнулась ему.
— Я думаю, ты знаешь ее с другой стороны.
— Мы вместе сражались во время войны, если хочешь знать. — Макс выпрямился, сузив глаза. — Но ты ужасно дерзкая для той, которая бросилась в мой дом и отказалась уходить.
— Я не могу уйти. Какая война? Я очень мало знал о недавней истории Ара.
Но Макс проигнорировал мой вопрос.
— Ты можешь уйти. Ты можешь делать все, что захочешь.
Я сделала паузу. Внезапно меня осенило: впервые в жизни это утверждение было правдой.
Но затем это осознание утонуло под натиском образов. Умирающее лицо Эсмариса. Прощальные глаза Серела. Обличающий ожог от его уходящего поцелуя на моей щеке.
Чувство вины сжалось в моем животе. Нет. Я не была свободна. Не совсем. Пока нет.
— Мне нужно присоединиться к Орденам, — сказал я. — Нура говорит, что я должна быть здесь для этого. Так что нет, я не могу уйти.
— Плохая цель. По двум причинам. — Макс поднял палец. — Во-первых, потому что тебе не следует присоединяться к Орденам. Я бы хотел, чтобы я этого не делал. — Другой палец. — И во-вторых, потому что я не собираюсь тебя учить. Это не личное, это просто дело принципа.
Под столом мои ногти впились в ладонь.
— Я могу помочь вам другими способами. Я могу убирать или готовить…