Я торжественно кивнула, как будто это была новая информация, счастливая, что ее недооценили. Но на самом деле я знала это лучше, чем кто-либо другой. У меня просто не было роскоши выбора.
***
Солнце било мне в затылок, пока я щурилась на коттедж. Рядом со мной Миразель ворковала над пионами, поглаживая лепестки между пальцами. Я понятия не имею, куда она ходила, когда не бродила по саду Макса, но она всегда материализовалась, когда я оказывалась на улице одна. Меня это вполне устраивало — какой бы странной она ни была, Миразель мне нравилась. С ней было легко быть рядом, и она была одной из немногих людей, которые не заставляли меня чувствовать себя болезненно из-за моего акцента, потому что она была единственным аранцем, которого я встречала, чей словарный запас был даже меньше моего собственного.
Вскоре после того, как я договорилась с Нурой, она повернулась к нетипично тихому Максу и попросила поговорить с ним наедине. Для меня это был очевидный сигнал уйти, поэтому я удалилась в сад, чтобы попрактиковаться в одиночестве.
Тем не менее, я продолжала бросать взгляды на этот дом, пока шли минуты. Мое любопытство грызло меня.
Через некоторое время они появились. Нура лишь издалека махнула мне рукой, прежде чем умчаться прочь, что я решила не считать оскорбительным. Макс даже не взглянул на нее, прежде чем двинуться ко мне.
Миразель вскочила на ноги.
— Доброе утро, Макс! Разве сегодня не прекрасный день?
— О чем. Черт возьми. Ты думала? — Макс повернулся ко мне лицом, стиснув челюсти, слова шипели сквозь стиснутые зубы.
— О чем я только думала? — Я чуть не рассмеялась. — Что еще я могла бы сделать?
— Это работает не так. Думаешь, ты что-то там выивыигра
— Нет, — я сказала. — Не полностью. Но мне нужно было попробовать.
Миразель подошла ближе, на ее красивом лице отразилась чрезмерная озабоченность. У этой женщины не было чувства личного пространства.
— Макс, почему ты такой грустный?
Макс поднял руки, мягко отталкивая ее.
— Миразель… — рявкнул он, но остановился и выдохнул. — Три шага, пожалуйста. Это все, что я прошу. Три шага в сторону.
Миразель сделала один, два, три шага назад.
— Что по-твоему я должна была сделать? — Я спросила.
— Сказать «нет». Я бы сказал, что ты должна была это сделать.
— Я не могу.
— Ты не заключаешь сделок с Орденами. Никогда. И дело даже не в том, что это Кровавый договор или что-то еще, что помешает Нуре отказаться от своего слова. Не то чтобы она даже дала тебе слово. Она постарается. — Он усмехнулся. — Пожалуйста.
Я спокойно посмотрела на Макса. Я бы солгала, если бы сказала, что его реакция не заставила меня нервничать. Но ничто из того, что он говорил мне сейчас, не было новостью. Я знала, что у меня нет никаких гарантий. Я заметила явное отсутствие надежд у Нуры. И я знала, что купила себе — купила Серелу — только шанс, и ничего более.
Тем не менее, это было хотя бы что-то. Это все, что у меня было.
— Моему другу нужен хотя бы шанс, — сказала я. — У меня нет другого выхода. И даже если бы Нура сказала нет, все равно я бы согласилась.
Я не могла понять, как Макс посмотрел на меня при этом.
— Тебе не следует.
— Мне нужно произвести на них впечатление. Ты знаешь это. — Я подпрыгнула, когда руки Миразель начали расчесывать мои волосы, и мне пришлось сдержаться, чтобы не оттолкнуть ее пальцы.
— Миразель… — голос Макса звучал так, словно он изо всех сил старался не сорваться на нее. — Дай нам минутку.
Миразель на мгновение выглядела обиженной, прежде чем вернуться в кусты роз.
— Что такое кровный договор? — спросила я, когда она ушла.
— Сделка, заключенная с помощью магии, так что ни одна из сторон не может нарушить условия.
— Что произойдет, если они это сделают?
— Они не смогут.
— А вдруг…
— Тисана, это не относится к делу. Ты не можешь доверять им. Они будут использовать тебя.
Я тоже их использую. И кроме того, какая возможная польза от меня Орденам, организациям, населенным самыми могущественными обладателями в мире?
— Для чего?
— Я еще не знаю. — Макс посмотрел на меня своими странными блестящими глазами из-под тени нахмуренных бровей, губы скривились в задумчивости, плечи напряглись. Его забота опустилась на дно моего живота и лежала там тяжелой.
— Я могу это сделать, — тихо сказала я.
— Вот чего я боюсь. — Он глубоко вдохнул, ноздри раздулись, когда он выдохнул. — Я надеялся, что больше никогда не окажусь на поле боя.